любезно приютил в первый день, был вовсе не профессиональным мечником, а… Точнее как. В первую очередь он был богатым аристократом, чьи земли располагались далеко отсюда. Во вторую — поэтом. Здесь я верно его суть угадал. Сахим писал стихи, мог и в прозу. И вот в третью очередь он уже был умелым мастером меча. Все три ипостаси в нём гармонично сочетались. Мастерство меча давало возможность отстаивать аристократические интересы и давать в морду всем, кто насмехался над его призванием поэта. Писательская же популярность открывала многие двери и вдохновляла отправляться в самые разные места, тонко подмечать чужие натуры и знакомиться с разными людьми.
Собственно, именно это и сподвигло его познакомиться с нами. Чужаки из другого мира. Полезно же для вдохновения!
— Друг мой! — сказал Сахим, когда мы с ним раскуривали кальян. — Ты ходишь слишком мрачный. В чём проблема?
Друг или не друг — философский вопрос. В этом городе мы находились уже третий месяц. Язык я выучил за два, заодно разобравшись в местных реалиях. С Сахимом тоже регулярно общался. Его эрудиция и знания о мире впечатляли. Да и приятно это было, пообщаться с новым лицом вне привычного окружения.
— Думаю, как понять человеческую душу, — честно ответил я.
— Это несложно, — выпустил колечко Сахим. — Смотри и спрашивай. Другого и не надо.
— Твой ответ настолько же мудр, как и слабоприменим.
— Почему же? — удивился он.
— Хорошо, — завёлся я. — Как ты опишешь свою душу, чтобы я сковал тебе меч?
— Как поющую.
— Поющий поэт? Слишком банально, — покачал я головой.
— Под луной клинок поёт, как стих,
Каждый взмах — строфа из строк.
В битве кровь — чернила для него,
Мастер — там, где слиты сталь и слог, — продекларировал Сахим. — Недурственно, недурственно, — сам себя похвалил он. — Надо записать и доработать. О себе я стихи ещё не писал! Ты вдохновил меня, Давид!
Ещё один энтузиаст. Со специфическим характером. Сахим любил и подраться, и кровь с кишками выпустить мог. Многогранная личность. Смотря за тем, как он из халата достал кусок бумаги и прямо на нём записал стих, попутно заляпав халат чернилами, чего не заметил… Как ни странно, его пыл вдохновил меня. Сразу я ничего делать не стал, наблюдая. Покрутил эту мысль и так, и эдак. Попрощавшись, всё же ушёл к себе в мастерскую. Погрузился в медитацию. Долго пытался поймать это вдохновение, реализовать его в задумке.
Вернулся спустя три дня, держа в руках тонкий меч.
— Что это? — спросил Сахим, встретив меня в одних шароварах, лохматый и пахнущий алкоголем.
— Меч-стих. Держи, поэт. Ты пил, что ли?
— Праздновал, — довольно улыбнулся он, поглядывая на меч. — Я написал недурственный стих и как следует это отметил.
— Тогда приду завтра. Хочу посмотреть на тебя в поединке с этим мечом.
* * *
Итоговый результат я оценил по своей шкале на четвёрку с плюсом. Сахим же был доволен как слон. Меч отлично лежал в его руке. Подходил к его стилю боя. Пел и звенел, как и полагается оружию поэта.
Без лишней скромности скажу, что отлично поработал и создал если не великий артефакт, то подобающее оружие для руки мастера. Иначе говоря, неплохо подметил натуру и создал что-то под неё. Но, как и сказал, результат был хороший, но вовсе не впечатляющий. Зато меня захватил новый вал идей.
Общая стратегия строилась на том, чтобы отточить новые навыки, расширить горизонты и таким образом прийти в ту точку, где откроется решение. Навыки же оттачивать можно совершенно разные. Я, кажется, дошёл до той отметки, когда техническая реализация освоена и надо развить остальное. В данном случае — умение подмечать чужую натуру.
Так, в первые полгода я создал целый ряд мечей для Радамира. Создал по мечу для Елены, Фло и Дауры, которые тоже решили приобщиться к искусству фехтования. Не особо всерьёз, скорее для поддержания фигуры, но всё же. Приходили ко мне и отдельные заказчики. Я выслушал десятки чужих историй, пропустил через себя, поняв всякое разное. Так, чем многограннее была личность, тем больше вариантов того, как можно описать её историю. Поэтому у Радамира и появился десяток мечей. Мечник мог подать себя с очень разных сторон. Другие же люди… Они разные встречались. На кого-то я мог взглянуть и сразу видел, что история будет коротка, в единичном экземпляре, без множества трактовок. Другие удивляли своей глубиной. Третьи заставляли поломать голову своей непостоянностью и изменчивостью. Четвёртые радовали монолитностью.
Не все души и истории подходили для создания хорошего меча. Не всегда у меня получалось что-то путное. Треть, а то и больше, я, разозлившись, отправлял на переплавку. Что-то, что не тянуло на выдающееся изделие, но соответствовало высоким стандартам, шло на продажу.
Как-то так процесс создания меча души и продвигался. С переменным успехом.
* * *
Спустя ровно полгода, я устроил общее собрание.
— Мы здесь полгода, — сказал громко, войдя в общую гостиную, куда народ подтянулся.
Точнее, он был в процессе подтягивания. Радамир сидел в шортах и рубахе, в своём личном кресле, развалившись. Даура вынырнула откуда-то из коридора, в белом платье и… Забралась на колени к Радамиру.
Ровно в тот момент, когда я, поставив стул, уселся так, чтобы видеть всех. Елена и Фло уже были здесь, сидели на диванчике.
— Что-то я не понял, — уставился я на парочку. — Это как?
Я как зад на стул опустил, так и поднялся, уставившись на них.
— Что тебе непонятно? — спокойно спросил Радамир, ничуть не смущенный.
— Ты поразительно ненаблюдателен, — хихикнула Даура, обвив шею мечника руками.
Покосившись на Елену, увидел, что та совершенно не удивлена происходящим.
— Кажется, один я не в курсе, — заключил я очевидное. — Как так вышло?
— Ты слишком погрузился в свою работу, — ответил Радамир.
— Как я всё пропустил — мне и без того понятно, — ответил раздражённо. — Как так вышло, что ты охмурил бедную девчушку, старый развратник?
— На себя посмотри, — цокнул он.
— Вот уж точно, куда ученик, туда и учитель, — хихикнула Даура.
— А ты лучше помолчи, — сказал я недовольно. — Я раза в два младше тебя, Радамир. Так что не сравнивай.
— И сколько тебе? Лет семьдесят? — вскинул он бровь. — Старый развратник.
—
