В зале стояла гробовая тишина, на пару мгновений работа целого отдела была парализована. Очевидно, подобного хода тут явно не ожидали. Ну извините, так-то я еще не все инструкции прочёл. Зато знаю одно — победителей не судят, а мой результат вступительного экзамена это доказал.

В этот момент кто-то из группы соцмедиа перевёл картинку на большой экран. Видео с разных уголков города, просмотры моего сообщения только набирали обороты. Люди скидывали видео записи с телефонов, кто-то даже запустил прямую запись с дрона, который искал в веренице грузовиков наш, с фирменной символикой. А вот и он, оператор коптера сразу же сбросил точные координаты в чат. В одном из кадров также было отчетливо видно, что мотокурьеры вовсю мониторят поступивший заказ, некоторые уже начали выруливать из потока, ища щели между стоящими машинами.

В Соцсетях хэштег СпасиЛепесткиСакуры буквально взорвался, как сверхновая звезда. Мгновенно — тысячи репостов, комментов: «Я рядом! Бегу!», «Еду на велике! Держись, бабушка Танака!», «Vallen, вы гении! Как подключиться⁈», «Площадь Омия — я буду там!». Лента превратилась в розовый мобилизационный плакат.

Рю всё еще стоял на подиуме, но казалось, почва ушла у него из-под ног. Его лицо, еще секунду назад пылающее яростью и решимостью, побледнело. Но он смотрел не на меня, не на карту, а на безумный, неконтролируемый поток сообщений из соцсетей на экране. Его кулаки разжались. Губы беззвучно прошептали: «Ты мобилизовал весь город? Ради лепестков?» В его голосе не было злобы. Было абсолютное недоумение, смешанное с первым проблеском чего-то, что могло быть уважением. Его «ядерный вариант» вдруг показался тупым, варварским тараном рядом с этой виртуозной игрой на нервах целого города. Я не искал путь вокруг пробки. Я нашел путь сквозь самое сердце Осаки — сквозь ее людей. И Рю впервые почувствовал, что противник на его поле — не просто умный, а гениальный, и по-своему опасный.

Таймер всё также неумолимо отсчитывал время, но все глаза были прикованы к экранам: к карте пробки на мосту Камия, к бешеному потоку соцсетей под хештегом СпасиЛепесткиСакуры, и главное — к прямому стриму госпожи Танаки, которая решила тоже присоединиться к нашему «мероприятию». Она больше не плакала. Она горела. Ее голос, усиленный динамиками, вибрировал в груди у каждого:

— Вижу вас, мои герои! Вижу ваши сообщения! Вы — спасители праздника! Вы — наша надежда! Площадь Омия ждет героев! Каждый, кто прикоснется к сумке с лепестками — получит кусочек «Мечты» и вечную благодарность «Сакура-но Юмэ»!"

На экране возник стрим с камеры беспилотника, зависшего над нашим грузовиком. Было видно, как курьер «Демаекан» в ярко-зеленой куртке, словно подхваченный невидимой волной, нырнул на своем мопеде в узкую брешь между окаменевшей фурой и бетонным отбойником. Его лицо было искажено не жадностью, а чистым азартом победителя. Он рванул к синему грузовику Vallen, который теперь казался крепостью, которую нужно штурмовать.

Водитель грузовика Vallen, получив по рации четкий приказ от нас, высунулся из кузова. В его руках было две сумки-холодильника, он уже ждал парней, спешащих за ними.

Этот курьер подскочил к нему. Слов мы, естественно, не слышали, зато четко различили жест виктори на камеру. Водитель протянул ему обе, что-то параллельно рассказывая. Юноша бережно уложил одну сумку в специальное крепление на багажнике, а вторую прижал к груди и помчался в направлении парка.

В течении двух минут оставшиеся посылки были разобраны курьерами разных служб. Первый пункт операции по спасению удался. Один из свидетелей с места событий сообщал в группе, что водителей мопедов дружно подбадривала вся пробка.

То, что минуту назад было тихой площадью с фонтаном на входе в парк, превратилось в эпицентр народного восстания против времени. Сотни людей: подростки на велосипедах, крутящие на месте, офисные работники, сбежавшие с перекура, даже дети, кричащие: «Мы тоже хотим помочь!» Воздух гудел от криков: «Они едут!».

Самый первый курьер в зеленом ворвался на площадь, как торнадо. Двое подростков с велосипедами подлетели к нему, буквально вырвали посылки из рук и помчались в сторону кондитерской. На экране было видно, как пешеходы формировали живой коридор. Никто не остался равнодушным к моей затее.

Постепенно все контейнеры с лепестками были переправлены через парк, каждый хотел приобщиться к нашему великому делу. В чате, в группах, даже в стриме от Танака-сан — везде царило оживление. Лица людей сияющие, решительные, объединенные одной целью, смеющиеся, кто-то даже плакал. Даже здесь, по другую сторону камеры нас накрыла волна всеобщей эйфории и радости победы.

Это было не просто перемещение груза. Это было сердце жителей Осаки, бьющиеся в унисон ради этого маленького чуда.

После напряженной тишины в отделе произошел взрыв аплодисментов. Даже самые занятые и циничные логисты не могли оторвать глаз от экрана, их рты были открыты в немом восторге.

Рю стоял, прислонившись к стене, а его лицо было пепельно-серым. Он смотрел не на карту, и не на таймер, на котором была ещё уйма времени, а на лица.

На лицо девушки на сигвее, мчащей через парк, прижимая контейнер с лепестками к груди, будто родного ребенка. Лицо пожилого мужчины, что выжимал из велосипеда, да и из себя все соки, только чтобы посылка была доставлена.

Его собственный план с вертолетом службы спасения казался теперь не просто глупым, а кощунственным. Он пытался проломить проблему, я же растворил ее в море человеческого тепла.

Стрим с самой кондитерской будто завис, так замерли все сотрудники «Сакура-но Юмэ». Сама хозяйка, Танака-сан, сжимала фартук рукой так, что были заметны побелевшие костяшки. За ней были видны ряды безупречных, но «голых» тортов. Сотни откликнувшихся затаили дыхание, и только далекий гул площади доносился с улицы.

Один из велосипедистов прорвался к магазинчику первым, спрыгнул на ходу, и вбежал в распахнутую дверь кондитерской, протягивая контейнер, как олимпийский факел. Он не смог произнести не слова, только тяжело дышал. Команда кондитеров бросилась к нему, но Танака остановила их жестом. Она сама взяла контейнер, ее руки дрожали.

Госпожа Танака ставила полученные посылки на стол. Ее движения были медленными, почти ритуальными. Она открыла первый бокс и достала щипцами идеальные, хрустально-розовые лепестки «Ёсино», сияющие, как только что сорванные. Слезы брызнули из ее глаз. Она не смогла сдержать рыдания. Она поднесла горсть лепестков к камере —