Ориэлла томно вздохнула и облизнулась.

Собственно, на этом и закончилась торжественная часть. Ни тебе вдохновляющей речи, ни психологических манипуляций. Думают, что все и так на все согласные, пафос разводить ни к чему. Это они зря!

Адель, прикусив губку, недобро косилась на остальных. Эта девочка с амбициями, уж она точно решила без жениха не оставаться. На пять женихов у нас пять лишних невест. Надо ждать подстав и покушений.

Но Доримена, зашедшая перед сном поболтать, развеяла мои подозрения.

– На любое прямое воздействие, магическое или физическое, даже на злые слова сработает оповещение. Провинившаяся может быть отчислена моментально, а этого никто не хочет.

Значит, будут гадить исподтишка.

– Ты не веришь в людей, – сделала вывод Доримена.

– Садись, я тебя расчешу и заплету, – предложила я. – Никогда не видела дриад. У нас их нет. Леса хищнически вырубают.

– В каком ужасном мире ты жила!

Доримена, дриада.

– Дело привычки, – я пропускала сквозь пальцы темно-зеленые волосы дриады. Они были прохладные на ощупь, будто трава. Всегда мечтала, что у меня будет дочка, которой я буду заплетать косички. Не сложилось.

Пряди будто сами укладывались на место, а когда я доплела шестипрядную сложную косу, в волосах вдруг распустились маленькие белые цветочки с необыкновенно приятным ароматом.

– Им понравились твои руки, – сказала довольная дриада, посмотревшись в зеркало.

– Они мне тоже понравились. Изумительно пахнут! – я втянула носом аромат.

– Им не так-то легко угодить, – дриада погладила косу, а цветочки закивали головками.

– С удовольствием буду тебя заплетать.

То ли надышавшись волшебными цветочками, то ли утомившись от новостей, ночью спала, как убитая.

Глава 4.

Проснулась на рассвете, свежая и отдохнувшая. Хорошо, что я ожидала всякого-разного нехорошего, поэтому не стала рывком открывать двери. Жизнь в общаге закаляет, и меня бы не удивил кувшин с ледяной водой, а то и с чем похуже.

Поэтому веревочку, привязанную к ручке, я обнаружила сразу. Вверху виднелся котелок. Вот же дрянь мелкая! Опоздать на занятия, появиться в неподобающем виде или вовсе пропустить нужную лекцию… В котелке, скорее всего, краска. Или вчерашний суп.

Ладно, если нельзя в дверь, попробуем в окно. Не сидеть же мне все утро в комнате, слушая, как хихикают мелкие пакостницы.

Окно открывалось на плоскую крышу трапезной, и я презрительно фыркнула. По такой крыше разгуливать – одно удовольствие! Заодно решается вопрос с зарядкой, на свежем воздухе ее намного приятнее делать, чем в комнате. А дальше идет водосточный желоб, и я по нему преотлично спущусь.

Ох, и любила я в девочках лазить по гаражам и крышам! И подружка Катя у меня была такая же оторва. На спор как-то спустилась с пятого этажа по чужим балконам. И я выбиралась из окна, когда меня запирали в комнате. На окне решетка, куда я денусь? А я давно выкрутила здоровущие винты по краям, оставив только средние, рама на них спокойно поворачивалась вдоль оси, и я могла пролезть, прикрыв раму за собой. И возвращалась под утро тем же макаром, благо первый этаж.

И не боялись мы с Катькой, и ничего с нами не случилось, что удивительно! Мы вдвоем и в лес ездили, и по скалам лазили, и на озеро загорать. Даже клеща ни одного не подцепили. Катя шутила, что у нас очень квалифицированный ангел-хранитель. Дуры были безголовые, но кто в пятнадцать слушает родителей? Когда лето и жара, каникулы, гормоны бушуют, а дурная голова ищет романтику?

Потом поступили, стали учиться в разных вузах, встречаться реже. У нее была великая любовь к смазливому байкеру. У меня – к симпатичному преподу. Наверное, полкурса на него облизывались и с тоской смотрели на обручальное кольцо. Мы тогда еще верили в ритуалы и традиции. А препод вовсе был неженат, носил, чтоб самых рьяных девиц отсекать.

Тут в окне решеток нет. Надо решить вопрос со спортивной формой. А пока могу размяться в джинсах и майке. Их еще и постирать не мешало бы после моего эпического провала в другой мир.

Минут пятнадцать я разминалась, крутила суставами, прыгала, приседала и отжималась. Затем ловко спустилась, отпустила трубу и спрыгнула во дворик.

Ой! У высокой двери стоял незнакомый жрец в черной рясе и смотрел на меня. Или их надо называть монахами? Адептами? Служителями? Монах был молодой, симпатичный, лет тридцати, его длинные светлые волосы были завязаны в хвост. И у него на поясе был короткий меч.

– Доброе утро! – постаралась мило улыбнуться. Но вроде я никаких правил не нарушила своей зарядкой?

– Доброе! – Отозвался монах и спросил с любопытством. – А что вы делали такое странное на крыше?

– А у вас не принято тренироваться и улучшать свое тело?

– Воины постоянно тренируются. Но вы не воин, – он задумчиво меня оглядел.

– В моем мире женщины хотят иметь тонкую талию, высокую грудь, крепкую попу и стройные ноги, – улыбнулась я. Лично мне очень нравится нагружать тело, тогда я чувствую, что жива. И это честное занятие – как позанимаешься, такой результат и получишь. В отличие от любви. Ты можешь втрескаться до одури, а тебя могут и не полюбить в ответ. Или притвориться, что любят, а на самом деле бессовестно пользоваться.

– А! Вы невеста! – Понял монах. – И все ваши женщины занимаются подобным образом?

– Очень многие.

Монах тоже улыбнулся.

– Позвольте вам кое-что показать. Тут недалеко.

Ведомая любопытством, я пошла за ним. Мы спустились по лесенке, прошли несколько пустых залов, миновали галерею, и я восхищенно охнула.

Настоящая спортивная площадка! Лестницы, брусья, турники, дорожки для бега!

– Вам нет нужды заниматься на крыше, рискуя поскользнуться и сломать себе шею. Можете заниматься здесь. До шести тут никого нет, но позже тут тренируются послушники и охранники.

– О! Спасибо большое! Я непременно буду приходить пораньше!

– Только не забывайте прикалывать значок Отбора.

– Ой…

– Иначе вас могут похитить.

– Кто? – я заозиралась вокруг. Вроде никого нет.

– Иномирянки – очень ценные трофеи, за вами будут пристально следить, выжидая удобного момента. Поверьте, накинуть мешок на голову и утащить вас – дело нескольких минут. Продадут с аукциона, как рабыню.

– Да я верю, – смущенно пробормотала я. Неужели меня, немолодую тетеньку, кто-то будет