— Сейчас осмотр допишу, две минутки, — я дописывал рекомендации по лечению в электронной медицинской карте. — Теперь можно.

— Всё! Замечательно! Через две минутки буду, — вскочила медсестра. — Схожу поставлю подпись у заведующего отделения.

— Так его же ещё не будет два дня на работе, — удивился я.

— Совсем забыла сказать вчера, что у нас двое заведующих, — поспешно ответила Сандхья. — Один из них работает в терапевтическом стационаре. В связи с отсутствием Шармы сейчас у него всё подписываем.

— Буду иметь ввиду, — кивнул я. — У нас там ещё кто-то есть в очереди? Если есть, то позови.

— Хорошо, скоро буду!

Сандхья вышла из кабинета, держа в руках направление на госпитализацию. Через несколько секунд в моей кабинет постучались.

Обычно пациенты задают вопрос, можно им войти или нет. Но пожилая женщина, вошедшая в мой кабинет, не издала и звука.

Неспешным шагом она дошла до своего места и села напротив меня.

— Добрый день! — обратился я к пациентке. — По какому поводу к нам пришли сегодня?

— Не могу нормально говорить, — сиплым голосом ответила она. — Переболела недавно. Голос пропал.

— Как давно болеете? — одновременно загружая её карту в компьютере, спросил я.

— Уже два месяца, — вздохнула она.

Очень странно. Два месяца уже болеет, а голос до сих пор не вернулся. Я повернул голову в сторону пациентки и стал исследовать её чакры на предмет патологии.

— Устала уже. Чем только себе горло не полоскала! А всё без толку! — добавила женщина.

Ларингита здесь точно нет. Проблема явно посерьёзнее, чем осложнение после острой респираторной вирусной инфекции.

— Ах да, доктор… Меня кое-что смущает. Не уверена, стоит ли об этом говорить… — она замялась. — Вам это может показаться какой-то глупостью.

— Говорите всё, что думаете. Любая даже мельчайшая деталь может быть важна для постановки диагноза, — заверил её я.

— Ладно, — кивнула она. — В общем… Боюсь, тут дело не только в простуде.

Она явно мыслит в правильном направлении. ОРВИ таких симптомов не даст.

А затем пациентка добавила:

— Думаю, там что-то застряло. Ещё два месяца назад.

Глава 20

Если бы я работал первый день в больнице, то очень сильно бы удивился от её ответа. Как же так человек целых два месяца ходит с ощущением, что у него что-то застряло в горле? Но, к сожалению, таких абсурдных случаев было достаточно в моей практике.

— Осиплость голоса сразу появилась? — поинтересовался я. — Или ухудшения происходили постепенно?

— Через месяц где-то, — ответила пациентка. — Сначала просто глотать было тяжело.

— Ранее к врачу обращались? — задал следующий вопрос.

— У кого я только не была за это время, — вздохнула женщина. — Самое обидное, что никто ничего не смог у меня найти. И у ЛОР-врача была, и снимок на рентгене делали, и в онкологический центр меня отправляли, там вообще надо мной посмеялись!

— А всё это проходили в нашей больнице? — я открыл медицинскую карточку, чтобы найти результаты инструментальных исследований и осмотры специалистов.

Не знаю, как у них так вышло, что они ничего найти не смогли. Хотя, если хорошо подумать, можно предположить, что они просто не смогли увидеть доброкачественное образование в голосовых связках.

Разумеется, у них нет видения чакр. Речь немного о другом. Любой опухолевый процесс на ранних стадиях зачастую мало заметен. Или вообще может быть представлен в виде условной нормы, как, допустим, невус на теле. Проще говоря, родинка. Ведь это тоже доброкачественное новообразование.

— Нет, я раньше жила в другом районе, — помотала она головой. — Недавно переехала в ваш район.

— С собой распечатанных результатов исследований или осмотр специалистов нет?

— Мне ничего и не давали! — удручённо ответила женщина.

— А карточку вы из своей больницы в нашу забирали? — уточнил я.

— Они её потеряли, а у вас я не так давно завела новую.

Значит, в ней ничего нет, пустая. Было бы интересно почитать, что смотревшие ранее доктора понаписали там в осмотрах.

— Плохо, — кратко подытожил я. — Имел хотя бы представление, что у вас было до моего осмотра.

Я встал с кресла и подошел ближе к пациентке.

— Давайте гляну, — включив фонарик, я предложил пациентке открыть ротовую полость для осмотра.

Приборов ЛОРа, к сожалению, у меня не было. Но учитывая осиплость голоса, решил что образование будет заметно невооруженным глазом.

Направив свет вглубь дыхательных путей, я стал осматривать состояние гортани и голосовых связок.

— Могу точно сказать, что ларингита здесь не вижу, — прокомментировал я своё первое впечатление от увиденного. — Ну или вы уже успели его залечить бесконечными промываниями горла. После чего вас стало в целом беспокоить ощущение инородного тела в гортани?

С помощью фонарика вряд ли здесь что-то ещё можно будет обнаружить. Если бы был в кабинете ларингоскоп, тогда другое дело.

— Муж рыбы наловил, и я случайно подавилось косточкой, — поделилась пациентка. — Я вроде её едой протолкнула, а всё равно ощущение осталось. А мне ведь тяжело работать с таким голосом.

Вполне возможно, что травма слизистой оболочки рыбной костью совпала с разрастанием доброкачественного образования в гортани. Поэтому симптомы наложились друг на друга. Рыбная косточка здесь не при чем.

— А кем вы работаете? — поинтересовался я, чтобы подтвердить свою догадку.

Патология находилась в пятой чакре. Голубой сфере, называемой Вишудха. Проблема была связана скорее всего с каким-то доброкачественным образованием гортани. Предположу, что это — Ларингоцеле. А работает женщина скорее всего учителем. Ну на любой другой профессии, где требуется напрягать голосовые связки.

— Учителем пения! — ответила пациентка.

Ещё лучше, мало того, что учитель, так ещё и пения. Сразу же двойная нагрузка на голосовые связки.

Плюс ещё одно подтверждение моих мыслей о том, что это ларингоцеле. Механическая травматизация гортанных желудочков. Это заболевание часто называют воздушной кистой гортани. Потому что эти желудочки деформируются и наполняются воздухом.

— Я вас запишу на консультацию к ЛОРу, — я приготовился отдавать назначение своей медсестре.

— Так я