— Простите еще раз, Бажен Вячеславович! Ни в коей мере не хотел вас обидеть! Мы лишь ищем ответы. А помните, как именно вы задавали машине алгоритм действий для генерации защитного поля от демона Хаоса? Какие частоты использовали?

— Признаюсь, не вспомню сейчас — действовал практически наобум.

— Идем дальше: ваш ЦПК имеет контур психического управления, хотя ума не приложу как вы это воплотили в железе, но не суть. ЦПК не генерирует энергию, он ее сгущает, с того или иного уровня, которое ему задавало ваше сознание. Вам захотелось выделить субстрат живого времени — и ЦПК послушно его выделял, вытягивая прану из электромагнитного поля человеческих клеток. Помните, вы рассказывали, что с собакой такой фокус не прошел?

— Ну, да, а я все удивлялся, казалось, все живое должно иметь это время, — поддакнул профессор.

— Оно, скорее всего, и имеет. Но мы пока не научились с ним работать.

— Так… — Радостно потирая руки, принялся записывать Бажен Вячеславович. — С субстратом времени понятно, но откуда же ЦПК черпал энергию генерируя защитное поле от Раава, с каких таких уровней и планов?

— А вы, Бажен Вячеславович, когда пытались его настроить через шкалы и рубильники, часом не трусили?

— Боялся, Рома, просто дико боялся! У меня даже руки тряслись!

— Вы, а точнее, ваше сознание, лихорадочно искало выход — и нашло!

— Хотите сказать, стресс — двигатель прогресса?

— А то! — усмехнулся я. — Ведь нужно преодолеть, да еще и раздвинуть рамки возможного. Ньютона, так вообще, чуть яблоком не прибило. Да так, что сформулировал он закон всемирного тяготения.

— Так-то Ньютон!

— Не прибедняйтесь, Бажен Вячеславович! Ваш ЦПК — прорывное изобретение, далеко опередившее свое время. И если бы фрицам удалось выудить из вашей головы принцип его действия, то боюсь даже представить…

Услышав это, Трефилов мелко и злорадно хохотнул:

— Нате, выкусите, господа фрицы! Я и сам, оказывается до сегодняшнего дня его не знал. Но как же быть с «альфа частицами»? Судя по полученным с перфолент данным, ЦПК же четко настроился на их частоту. Даже выдаёт временами, но глохнет…

— А тут все куда сложнее… — вздохнул я. — Тут мы входим в область совершенно непознанного. Если с колдовством и практическим применением конструктов «на эфирной энергии» я знаком, то Благодать… — Я развел руками и качнул головой. — Надо пробовать…

— Так я сейчас попробую сконцентрироваться именно на этой мысли! — Засуетился профессор, падая в кресло перед пультом управления машиной. — Так сказать, целенаправленно «родить» Благодать…

Я посмотрел на академика и качнул головой:

— Как это не прискорбно, Бажен Вячеславович — вы всё равно не подходите на роль оператора…

— Это почему же? — Вновь обиженно надул губы профессор. — Что во мне не так? Тогда, давайте, посадим Ваню на место оператора, — предложил он, — если моя кандидатура вам не нравится.

— Нравится, не нравится — мы с вами не в «ромашку» играем, Бажен Вячеславович! — Я даже немного разозлился — сказывалось нервное напряжение последних дней (даже месяцев), постоянный недосып и прочая хрень. — У Вани тоже ничего не выйдет.

— Почему? — не понял Трефилов.

— Бажен Вячеславович, вам точно нужен отдых! Вы с Ваней такие же, как и я — одарённые, ведьмаки-колдуны! А на вашем «научном языке» — операторы магической энергии. И ваша сила прямо противоположна…

— Да-да-да, — продолжил за меня Трефилов, наконец-то ухватив суть, — имеет «обратную направленность» Божественной Благодати.

— Да-да-да, — произнёс я ему в тон, — силы ведьмака противны Благодати. Вот и не выходит у нас с вами ничего путного.

— Так ведь не отца же Евлампия за пульт усаживать, — озадачился Бажен Вячеславович. — Таких у нас на весь Союз по пальцам перечесть. Он и без машины способен Божественную силу излучать.

— Таких и не надо, — мотнул я головой. — Тоже ничего путного не выйдет. Перегорит ваш агрегат. Обычных простаков надо пробовать… Только бы понять, на чем им концентрироваться?

— Предлагаешь устроить отбор? — ухватился за эту мысль профессор.

— За неимением лучших вариантов, почему бы и нет? — пожал я плечами. — Все-равно ничего не теряем. И еще можно молодых семинаристов испытать…

— Ага, — неожиданно развеселился профессор, — и старушек из ближайшего храма давай пригласим. Тех, что свечки ставят не задумываясь, а потому что «так надо» и «так правильно».

— Вы же знаете, Бажен Вячеславович, — с самым серьёзным видом произнёс я, — что в каждой шутке есть доля шутки. Их вера… она другая. Не осознанная, может быть, но очень прочная. Как скала.

Бажен Вячеславович неожиданно замер с открытым ртом, а его взгляд метнулся от дымящегося аппарата ко мне, а затем к перфоленте в его собственной руке, как будто он надеялся найти ответ в дырявых бумажных строчках.

— Товарищ Чума, Рома… — выдохнул он наконец, сминая ленту в кулаке. — Да вы… вы — гений! Эмпирический отбор! Как я про него забыл. Ведь именно так я в своё время нашел Ваню Чумакова. Мы составим матрицу… шкалу… гм… отношений силы и… Затем сделаем выборку из разных социальных групп… Найдем оптимального оператора, соответствующего всем параметрам!

Он уже лихорадочно искал в карманах халата карандаш, чтобы записать эту «гениальную» мысль.

— Только вот как мы будем её измерять, эти «параметры»? — озадачил я профессора. — Вольтметром тут параметры не померишь.

— Прогоним претендентов через ЦПК, — ничтоже сумняшеся, ответил Бажен Вячеславович, — посмотрим на показатели, а параметры я после рассчитаю… Он ведь должен реагировать? Хоть как-то? Главное — начать! — Профессор аж пританцовывал на месте — его научный азарт вновь зашкаливал. Он уже видел перед собой эти графики и диаграммы.

— Хорошо, — согласно кивнул я. — Завтра же с утра начинаем!

Не знаю, как профессор, но я словно почувствовал «холодок предвидения» — мы стояли на пороге чего-то совершенно нового.

— Черт побери! — Я случайно бросил взгляд на часы — оставалось всего пятнадцать минут до исхода суток. Как я мог забыть? Скоро появится Белиал… Как он себя поведёт, узнав о нашем нежелании сотрудничать — хрен его знает? — Бажен Вячеславович, я вас оставлю — срочное дело! А вы тут подумайте… А лучше — идите спать! Утро вечера мудренее!