— Может быть ты просто задаёшь не правильные вопросы? — предложил он с долей иронии в голосе. — Или, может быть, у меня нет на них ответов.

— Я был бы идиотом, если бы считал, что у тебя их нет, — честно ответил я. — Иначе ты бы не угрожал мне во время нашего прошлого разговора.

— С чего ты так решил? — поинтересовался Зеркальный.

— С того, что у тебя есть свои собственные интересы. Мы оба это знаем. И вряд ли я ошибусь, если скажу, что именно они являются для тебя приоритетом.

— Резонно.

— Вот и я так думаю. А что касается допроса… — я вновь пожал плечами. — Не вижу смысла вести допрос с тем, на кого у меня нет рычагов давления. Тем более, как я понял, в твоих интересах мне эту информацию предоставить.

Зеркальный ответил не сразу.

— Почему бы и нет, — медленно произнёс он после недолгой паузы. — Ты ведь уже знаешь, что контракт заключается не между двумя людьми, ведь так?

— Между их душами?

— О да, Александр. В самую точку. Контракт заключается напрямую между душами. Именно это делает их столь опасными. Договор нельзя нарушить. Нельзя обмануть…

— Можно, — не согласился я, специально немного исказив его слова. — Мы же отменили контракт Елены…

— Мы его не отменяли, — ожидаемо возразил мне Зеркальный. — Так что это не обман. Скорее небольшая лазейка в правилах и не более. Ты лишь заключил новый. Непосредственно с её собственной душой. И в данном случае он имеет приоритет. Понимаешь? Хотя кого я обманываю. Конечно же ты это понимаешь. Ты слишком умён, чтобы забыть об этом. Ведь я тебе это уже говорил. Всё пытаешься по крупицам вытащить из меня информацию?

— Совру, если скажу «нет», — хмыкнул я и усмехнулся. — Можешь назвать это профдеформацией. Расскажи, как они заключаются?

— Несложно, — расплывчато ответил он. — Принцип, как и всё гениальное, прост. Чем-то он похож на твою способность контролировать чужую волю…

— Хочешь сказать, что достаточно всего лишь взгляда в глаза? — не поверил я. — Как-то это слишком просто, не находишь?

— Глаза, Александр, это зеркало души. Кажется, так вы, люди, говорите, нет? Да и в любом случае, я не вижу необходимости расписывать тебе механизм работы столь древней магии. Но если упростить до предела, то нужны лишь два человека, которые пойдут на сделку. А я проведу её, как посредник между вами и источник своей силы.

Любопытно. Отсюда появляется один крайне интересный и почти что сам собой напрашивающийся вопрос… Но задавать я его пока не буду.

— Прямо как дьявол, — заметил я вместо этого. — То есть, я заключаю договор между своей душой и душой другого человека. А ты, значит, выступаешь в роли гаранта?

— Можешь сказать и так, — равнодушно отозвался он. — То, как меня назовут, роли не играет. Как и другие источники Реликвий, я являюсь проводником этой силы. И да, пусть именно я слежу за соблюдением каждого из договоров, заключают их именно люди. Сам понимаешь, что находясь здесь у меня не так много возможности с кем-либо договориться.

— Допустим, — согласился я. — То есть, отменить договор может лишь тот, кто его заключал. Я прав?

И спросил я не просто так. Это был очень важный вопрос, так как у меня в голове начали появляться кое-какие сомнения. Его объяснения звучали слишком просто. Слишком… Не знаю, как описать. В них имелось нечто глубоко неправильное.

Будучи адвокатом я часто заключал сделки. Более того, я превратил их в главный инструмент своей работы. Один идёт на уступки, а другой — в ответ снижает давление. Главное — обе стороны получают что-то выгодное для себя. И при этом избегают риска полного проигрыша. Это не обман, а расчёт: лучше договориться, чем воевать до конца. К такому ведению дел я привык.

Но! Если мы плавно переходим к ситуации, в которой я оказался, то это уже какой-то совсем иной уровень.

— Власть над договором имеет лишь тот, кто его заключает, Александр, — произнёс он. — Я ведь уже говорил это тебе. Илья Разумовский никогда бы не смог управлять договорами, которые заключил за него кто-то другой…

— Потому что они привязаны к душе того, кто его заключал, — закончил я за него.

— Верно.

Кажется впервые за всё время нашего разговора в голосе Зеркального прозвучало удовлетворение.

— Хорошо, — продолжил я. — А что будет, если кто-то этот договор нарушит?

— Это зависит от условий, на которых его заключили…

— Тогда при чём тут Елена? — сразу же спросил я. — Если Илья мёртв, то…

— Условия договора всё ещё действуют, — перебил меня Зеркальный. — Им всё равно, что Илья уже давно на том свете. Это значения не имеет. Скорее всего, именно твоя близость к этой девушке и твоя кровь вновь пробудили условия контракта. А поскольку они были нарушены, он вновь вступил в силу, что едва не погубило эту девочку…

— Которая обладает Регалией, — вставил я, продолжая тянуть из него информацию.

К моему удивлению он даже не стал отнекиваться.

— Именно. Очень мощной Регалией. Способной перенести дар в полном объёме новому носителю. Без ограничений…

— Откуда?

Зеркальный пожал плечами.

— Кто знает, Александр? Возможно, судьба так распорядилась…

— А, возможно, так распорядился ты, — предположил я.

И вновь я готов был поставить свою фирму на то, что сейчас он улыбается под маской.

— Кто знает, Александр, — проговорил он, глядя на меня. — Кто знает. В любом случае, мне кажется, что ты здесь уже задержался…

— Стоп! Ты же вроде хотел меня обучить, нет? Разве не в этом состояла твоя задача? Все эти разговоры про развитие потенциала и прочая чушь…

— Не чушь, — прервал он меня, подняв руку и погрозив мне пальцем. — Не стоит говорить необдуманных вещей. Но в одном ты прав. Мне действительно нужно, чтобы ты развивался. И я тебе помогу. Буду учить, скажем так, на практическом опыте.

— На каком ещё практическом опыте? — не понял я. — Я же… А, всё. Понял.

— Я нисколько не сомневался в твоей догадливости, — обронил Зеркальный. — Империя хочет, чтобы ты работал на неё. Чтобы она дала тебе шанс. Разве есть способ научиться лучше, чем действовать с теми, кто жаждет заключить сделку?

— Отличная идея. Просто…

Я сбился и моргнул, осознав, что вновь сижу в больничной палате.

— Просто превосходно, — уже куда тише закончил я и устало вздохнул.

Потёр лицо руками и подняв голову осмотрелся. Нашёл глазами висящую в углу комнаты камеру наблюдения. Прибор смотрел на меня холодным взглядом равнодушного объектива, мерно моргая тусклым красным огоньком.

— Эй, зовите начальство. Я закончил.

И ничего. Только эхо моих слов гуляет по палате.