Едва только я услышал фамилию, как у меня в голове что-то щёлкнуло.

— Из тех самых Галахадов, которые…

— Тех самых, Александр, — кивнул Меньшиков. — Тех, кто помог нам убить Илью Разумовского и остальных.

Ещё раз повернул голову и посмотрел на лежащего в постели мужчину. Выглядел он не так, чтобы очень плохо. Правда, и видел я только лишь его голову и прикрытое кислородной маской лицо. Всё остальное скрывало одеяло.

Если так подумать…

— Я так понимаю, что вы с ним достигли определённого уровня взаимного непонимания, — сделал я быстрый вывод.

— Если называть «непониманием» попытку убийства Великого Князя Российской Империи прямо в ресторане, на глазах у большого количества людей, то да, Александр. Я и Алестер явно достигли определённого уровня непонимания.

Он произнёс это хриплым голосом с нотками крайне ядовитого сарказма.

— Он напал на вас?

— Да.

— Отлично, — кивнул я. — На кой-чёрт я вам нужен? Вызвали бы Виктора! Он бы подлатал вас и…

Меньшиков покачал головой.

— К сожалению, даже Реликвия Распутина не сможет исправить тот вред, который нанёс мне Алестер своим клинком, — со вздохом сказал Николай. — Артефактное оружие может оставлять такие раны, которые даже другая магия излечить будет не в состоянии.

Почему-то именно в этот момент мне в голову пришёл вечно хромающий Уваров. А ведь он был близким другом Распутина, и я ни за что не поверю в то, что Григорий просто из вредности заставлял своего друга страдать. Если он его не исцелил, значит, на то имелись весомые причины.

Например, как вариант, потому, что он просто не мог этого сделать.

— Ясно, — произнёс я, бросив ещё один короткий взгляд на лежащего в постели человека. — Хорошо. Это я понял. Но зачем вам нужен я?

— Затем, Рахманов, что я хочу, чтобы ты нашёл мне ответ на один вопрос.

Тяжело опираясь на трость и явно прихрамывая на левую ногу, князь подошёл ко мне и встал рядом с постелью.

— Алестер требовал от меня встречи с Императором. А когда я отказал ему, напал на меня. Из чего я делаю вывод, что моя смерть стала бы не более чем запасным планом…

— Так, стоп. Погодите. Британцы хотели убить нашего Императора? Что это за бред?

— Вот для этого ты мне и нужен, Александр. Я должен знать точно, что крылось за этой попыткой. И каковы были её мотивы…

Услышав его, я просто-таки не смог удержаться от сарказма.

— Это, конечно, вы здорово придумали, но при чём тут я?

— Притом, что перед нападением Галахад сказал мне, что у него нет выбора. Учитывая, с кем именно вы оба с ним встречались раньше, думаю, что пояснять ситуацию мне не нужно, — Николай перевёл взгляд своего единственного глаза на британца.

Только вот его слова меня нисколько не вдохновили.

— Вы забыли, что мой дар не действует на тех, в ком есть Реликвия? — напомнил я. — Ни я, ни Андрей не смогли бы взять под конт…

Я замолчал, озарённый внезапной догадкой. Разумеется, моё замешательство нисколько не укрылось от Меньшикова.

— Да, Александр. Всё верно. Дело не в твоей способности подчинять себе волю простых людей. Дело в возможности заключать контракты.

— Вы думаете, что он…

— Я не просто так думаю, — перебил меня Меньшиков. — Я почти в этом уверен. Но одно дело — моя собственная уверенность, и совсем другое реальное подтверждение, которого у меня нет. Если Галахад выбрал своей целью Императора по приказу Пендрагона, то я обязан быть в этом уверен.

— Именно лично вы? — уточнил я.

Единственный глаз Меньшикова уставился на меня так, словно я только что сообщил ему, что сам планирую свергнуть Императора.

— Осторожнее, Рахманов, — медленно проговорил он. — Даже моё терпение имеет свои границы. И я очень не рекомендую тебе к ним приближаться…

Жутковато, конечно. Вроде и покалеченный, но от него так и веяло опасностью. Той самой, когда идёшь по лесу и неожиданно встречаешь медведя. И одному богу известно, что он сделает в следующую секунду: бросится на тебя и сожрёт или же просто пойдёт себе дальше.

Но за последнее время в моей жизни произошло достаточное количество разнообразного дерьма, чтобы подобным можно было меня напугать.

— Оставьте свои рекомендации при себе, ваше высочество, — спокойно произнёс я. — Вы привели меня… сюда, где бы это место не находилось, и теперь вам нужна моя помощь. Я ещё раньше сказал вам и Его Величеству, что у меня нет проблем с тем, что Империи нужна моя Реликвия.

— Я почти слышу в твоих словах «но», Рахманов.

— Как повезло, что всё вот это, — я аккуратно указал на трость, да и в целом на его внешний вид, — нисколько не повредило ваш слух. Да, будет «но».

— И? Что же это будет? Деньги?

— Спасибо, но откажусь. Деньги я и сам смогу заработать. Я хочу знать, почему убили Разумовских.

Похоже, что мой ответ его удивил. Хотя, может быть, я сейчас сам себя обманываю.

— Зачем тебе эта информация?

Забавно, но почему-то я ожидал, что он спросит что-то в этом роде. А потому и ответ мой прозвучал крайне спокойно.

— Это, ваше высочество, уже моё дело. Я хочу знать, почему их убили. Не сказку вроде: они погибли в авиакатастрофе. Нет. Я хочу знать правду. Даже более того, учитывая, что в будущем мы собираемся весьма тесно с вами работать, мне кажется, что это подразумевает некоторую открытость. Как вы там сказали? Доверие порождает доверие, да? Хотите, чтобы я вам доверял? Доверьтесь мне.

— Хорошо.

Ладно, признаю. Его быстрый и чёткий ответ меня удивил. Я-то рассчитывал, что он как минимум ещё несколько минут поломается в попытке скрыть грязное бельё государства. Но нет. Согласился. Чётко и быстро.

Настолько, что в какой-то момент я даже подумал о том, что на самом деле именно такого варианта он и ожидал. Интересно, он догадывается о том, что я догадываюсь, что он догадывается…

Выкинув лишние мысли из головы, я посмотрел на лежащего на кровати британца.

— Мне нужно остаться одному, — сказал я.

— Конечно, — не стал спорить Меньшиков.

Он даже повернулся, чтобы выйти, но вдруг остановился и повернулся ко мне.

— Рахманов.

— Что?

— Я приложил слишком много сил и средств для того, чтобы взять его живым. И я бы очень хотел, чтобы эти жертвы оказались не напрасны. Надеюсь, что мы друг друга понимаем?

— Однозначно.

— Тогда не буду тебе мешать.

Князь покинул помещение через те же самые двойные двери, через которые сюда недавно вошёл я сам. А я остался в одиночестве… и полном непонимании того, как из этой