Выскользнув из «Очага», я вдохнул прохладный дневной воздух. После кухонного чада и гомона посетителей улица казалась почти блаженно тихой. Первым делом — звонок. Я достал смартфон и набрал номер, который мне дал градоначальник. Время было уже обеденное, и я искренне надеялся, что его сиятельство уже позавтракал и находится в благодушном настроении.

— Слушаю, — раздался в трубке заспанный и очень недовольный голос.

Похоже, с благодушным настроением я промахнулся. Разбудил целого графа. Неловко вышло.

— Господин Белостоцкий, это Игорь Белославов. Доброго дня. Прошу прощения, если не вовремя.

— Белославов? — на том конце провода послышалось шуршание простыней и сдавленный зевок. — А, повар. Что у тебя опять стряслось? Неужели Алиев уже успел поджечь твою кухню?

— Пока нет, слава богу. Но я тут подумал над вашим советом… Насчёт городского архива. Хотел бы заглянуть, по делу моего отца.

Наступила тишина, которую нарушил лишь тяжёлый, полный вселенской скорби вздох.

— Прямо сейчас? Белославов, у тебя что, шило в одном месте?

— Я не люблю откладывать дела.

— Твоя настырность когда-нибудь доведёт тебя до эшафота, — проворчал он, но в голосе уже не было прежнего раздражения. — Но сегодня, так и быть, она тебе поможет. Я сейчас позвоню директору архива, старому хрычу. Скажешь на входе, что от меня. Тебя проводят.

— Огромное вам спасибо, Господин Белостоцкий.

— Давай, герой кулинарного фронта, — буркнул он и повесил трубку, не прощаясь.

* * *

Городской архив ютился в старинном, обветшалом здании с колоннами, которые, казалось, держались на честном слове и вековой пыли. В зале царила торжественная, почти церковная тишина.

Но стоило мне подойти к стойке дежурной и назвать свою фамилию, добавив волшебные слова «от графа Белостоцкого», как вся эта благостная атмосфера лопнула, как мыльный пузырь.

Строгая дама в очках на цепочке, которая секунду назад смотрела на меня как на пустое место, вдруг просияла. Её лицо расплылось в такой широкой улыбке, что я испугался, как бы оно не треснуло.

— Игорь Белославов? Тот самый? Из «Очага Белославовых»?

Из-за высоких стеллажей, как сурикаты из норок, начали выглядывать любопытные женские лица. По рядам пронёсся взволнованный шёпот. Ну да, вчерашний репортаж по местному каналу, похоже, имел эффект разорвавшейся бомбы.

— Ой, а мы вас вчера по телевизору видели! — прошелестела одна из сотрудниц, поднося руки к щекам. — Этот ваш шашлык… он и правда такой божественный?

— Чаю не желаете? Или, может, кофейку? — подхватила другая. — У нас, конечно, не как у вас, но от души!

Меня, совершенно сбитого с толку таким внезапным радушием, чуть ли не под руки провели в читальный зал. Не прошло и пяти минут, как на стол передо мной опустились три тонких папки в картонных обложках, перевязанные выцветшими от времени тесёмками.

— Вот, — с придыханием сообщила мне дама-архивариус, поправляя очки. — Всё, что у нас есть по делу Белославова Ивана Петровича. Только, умоляю вас, очень осторожно. И выносить, к сожалению, нельзя.

— Я всё понимаю, — кивнул я, доставая из кармана смартфон. — Я только сфотографирую. Буду предельно аккуратен.

Я уселся за стол и принялся за работу. Развязал тесёмки первой папки и начал методично, страница за страницей, фотографировать каждый документ. Лист за листом. Щёлк. Щёлк. Щёлк. Монотонная работа, под которую хорошо думается. Или засыпается.

Большая часть бумаг была скучной до зевоты. Протоколы допросов, рапорты стражников, заключения медицинской экспертизы, служебные записки. Сухая и безжизненная история о том, как мой отец, повар закусочной «Очаг Белославовых», Белославов-старший, совершил трагическую ошибку. По официальной версии, он «случайно» отравил важного городского чиновника, перепутав магические приправы.

Я листал пожелтевшие страницы и не верил своим глазам. Отца выставляли неумехой, который по халатности отправил человека на тот свет. Его таскали по допросам, судам, полоскали его имя во всех городских газетах. В итоге дело закрыли за отсутствием злого умысла, но клеймо убийцы-недотёпы осталось. Сердце отца этого не выдержало.

Погибший начальник, из-за которого, по официальной версии, и пострадал мой «отец», был не просто чиновником. Его звали Сарен Татаян. И он, судя по документам, был не только госслужащим, но и владельцем крупной мебельной фабрики где-то под самой столицей. А самое интересное — его главным деловым партнёром был некий знатный столичный род Яровых.

Я отложил папку и полез в Сеть. Здешний интернет был медленным, как сонная черепаха, но пару страниц загрузить всё же удалось. Яровые. Древний и очень влиятельный дворянский род, владеющий огромными землями к востоку от столицы И, что самое интересное, та самая мебельная фабрика покойного Татаяна после его «несчастного случая» целиком и полностью перешла в их собственность. А вишенкой на этом подозрительном торте был тот факт, что главным свидетелем по делу проходил лично глава рода — граф Всеволод Яровой. Он, какая удача, якобы находился рядом с партнёром в момент его внезапной кончины.

Слишком много совпадений, чтобы быть правдой. Но не это заставило меня замереть, уставившись в экран смартфона.

Фамилия. «Яровой».

Она отозвалась во мне странным, почти физическим ощущением. Будто кто-то провёл по оголённому нерву тупым ржавым ножом. В голове что-то кольнуло, вспыхнуло далёким, смутным образом, почти стёртым из памяти. Я не мог понять, что это. Воспоминание из моей прошлой жизни, из мира, где я был поваром Арсением? Или это фантомная боль этого тела, доставшаяся мне в наследство от Игоря вместе с его именем и проблемами? Я закрыл глаза, пытаясь ухватить ускользающую мысль, но она таяла, как дым на ветру.

Ясно было одно. Эта история была куда сложнее, чем казалась на первый взгляд. И ниточки от неё тянулись далеко за пределы Зареченска, в самые верха аристократического общества. Туда, где крутятся совсем другие деньги и где человеческая жизнь стоит не дороже хорошего обеда. И, похоже, мой новый «папаша» вляпался во что-то очень, очень скверное.

* * *

Я так увлёкся изучением пыльных бумаг рода Белославовых, что совсем забыл о времени. За окном архива уже темнело, а я сидел и пялился в экран смартфона, где застыла фотография герба Яровых. Каша в голове была знатная. Кто все эти люди? Почему владелец фабрики обедал в какой-то забегаловке, да ещё так далеко от родного дома? Слишком много вопросов и ни одного ответа.

Из раздумий меня выдернул вибрирующий телефон. Звонок был таким резким, что я аж подпрыгнул на стуле. На экране светилось имя, которое я уже успел запомнить: «Светлана Бодко». Местная журналистка.

— Игорь, добрый вечер! Наконец-то! — её голос в трубке был громким и напористым, чувствовалось, что она говорит на ходу. — Вы не представляете, что тут у нас! Редакцию просто