— Надир, дай ей затрещину, чтобы не шутила так больше.

— Не надо затрещин, у меня в руках стакан с чаем.

— Тогда точно дай!

— Да ладно, я ведь не серьёзно! Но к управленцам действительно не хочу. Мы расстались паршивым образом, и вертела я на Кролике восстанавливать отношения хоть с одним из них.

— Предложил бы уйти к стражам, но прости, Вася, тебе не хватит баллов рейтинга в ушу и цзяньшу, — задорно подмигнул Надир. — Челябинский берёт к себе только самых лучших.

— Не забудь купить бочку крема от мозолей, лучший ты наш. Видел замученных мальчиков, бегающих по стадиону с высунутыми языками? Ну вот, теперь и ты будешь. Днём и ночью — круглый год, Самаркандский!

— Всё веселее, чем портить зрение над страницами налогового кодекса.

— Святой Иннокентий, покровитель Саратова, я уже скучаю по вам! — воскликнула Вика. — Обещайте, что однажды мы ещё сходим в «Юлдус», — она свела брови домиком. — Или в другое место. Хоть куда-нибудь, но только все вместе!

— Например, в Малахитовый дворец, — тут же предложила я. — У вас есть планы на ближайший понедельник? Хочу пригласить на светский приём.

Надир задумчиво нахмурился:

— Малахитовый дворец — это ведь малая резиденция Великого Князя?

— Она самая, — подтвердила я и развернула мысль подробнее: — Восемнадцатого мая состоится оглашение моей помолвки с Красноярским. Мероприятие чисто номинальное, но народу нужны зрелища, а семье Тобольских прилюдное опровержение грязных слухов. Честно скажу, гостей планируется много, две сотни плюс-минус десяток человек: аристократы и прочая титулованная братия толстосумов с космическим самомнением.

— Жёстко! — присвистнул Надир. — Ты уверена, что мы не помешаем?

— Вы никогда не помешаете. Давайте, ребята, соглашайтесь! Будет забавно, всё же помолвка юбилейная, третья по счёту. Когда ещё такое увидишь?

— Никогда, — с серьёзной мрачностью ответила Вика. — Третья помолвка дурной знак, она всегда заканчивается разрывом.

— Сильно на это рассчитываю.

— Я не шучу, Вася! Третья помолвка очень нехорошая примета. Это все знают.

— Так скрестим же пальцы, чтобы сработало наверняка.

— Оно-то сработает, только сделает это таким паршивым образом, что ты уже не рада будешь. Третья помолвка кончается трагедией. Это аксиома!

На мгновение мне почудилось, будто Вика изрекает пророчество, а не глупое суеверие. Однажды она рассказывала, будто её бабка умела предсказывать будущее и передала этот дар потомкам. Смешно в такое верить, но бр-р.

— Поживём — увидим. Так что́ с вечеринкой? Идёте?

— Я в деле, — кивнул Надир. — Событие такого уровня нельзя пропускать, даже если оно окажется скукой смертной. Правда, Вик?

Рыжая растерянно хлопнула ресницами:

— У меня нет подходящего платья. Они все в Саратове.

— Вообще не проблема, — улыбнулась я. — Бери любое из моих, а лучше все сразу. Давно собиралась сменить имидж, да повода не было.

— Если думаешь, что откажусь, не на ту напала! — Вика радостно взвизгнула. — У тебя есть зелёное? Или красное? Да, лучше красное! Обожаю красный цвет…

Пользуясь случаем, я отдала ей практически весь гардероб Тобольской. Блузки, топики, платья. Стильные, безумно дорогие и решительно не для меня. У Васи красивая грудь, она никогда не стеснялась демонстрировать декольте, но потом случился специфический шрам: три линии прямо в области сердца, вечное напоминание о страшном грехопадении — кровавом ритуале. Отныне мой удел платья с высоким лифом, пуговицы и свитера.

* * *

Утро нового дня началось с облома. Я планировала наконец-то отоспаться, когда в комнату ворвался пахнущий ванильно-вишнёвыми духами вихрь в элегантном лавандовом костюме, с крокодиловой сумочкой под мышкой и неприлично тяжёлыми бриллиантами в ушах. Её сиятельство Лариса Сергеевна Оренбург-Тобольская. Мама или просто ма.

Однажды это должно было случиться — встреча с человеком, которого не провести парой типичных фраз Василисы. Родитель сердцем чует подвох, не так ли?

Накануне я заново перечитала личный дневник Васи, стараясь запомнить всё, что написано о семье в целом и маме в частности: мелкие детали, ласковое обращение, знаковые события. Отмахнуться от родительницы не могла и, в общем-то, не хотела. Это будет подозрительно и крайне неблагодарно, учитывая, что всё это время она защищала меня от отцовского гнева, поддерживала морально и регулярно подбрасывала деньги. Хорошее отношение — меньшее, чем я могу ей отплатить.

— Васенька, малышка! — мама бросилась с объятиями. — Как же сильно я скучала!

— Взаимно, ма, — обняла её в ответ, как и подобает любящей дочери. Ванильная вишня ударила в ноздри удушливым кулаком.

Глаза женщины заблестели от слёз, но она быстро взяла себя в руки, чтобы не попортить идеальный макияж. Осторожно поставив сумочку на краешек стола, придирчиво осмотрела интерьер. Увиденное ей не понравилось.

— Здесь так тесно, мне уже нечем дышать. Костромской посадил тебя в карцер?

— Двадцать пять квадратов, вполне прилич… да, настоящая клетка! Не представляю, как за семь месяцев я ещё не свихнулась от клаустрофобии.

Мама энергично кивнула:

— Твой отец сегодня же поговорит с ректором, пусть он возвращает положенные апартаменты. Ты больше не изгой, малышка, кошмар закончился. Ох, наконец-то сплетники заткнутся! После того, как Лев Дмитриевич во всеуслышание обвинил тебя в разрыве помолвки, разразился жуткий скандал! Наша губерния едва не потеряла часть мест в Парламенте. Твой отец спал по два-три часа в день, пытаясь нивелировать ущерб. А сколько потратил денег и нервов! Тобольску повезло с таким талантливым руководителем.

— Скандал был настолько сильным? — удивилась я. Возможно, Надир не ошибался, решив, что меня втянули в ритуал ради срыва помолвки.

— Не бери в голову, малышка, это не женское дело думать о плохом. Заниматься политикой и решать проблемы обязанность твоего отца. Он мужчина, а мы с тобой должны не мешать ему, всегда быть под рукой и во всём слушаться.

— Как-то это неправильно звучит. Мы женщины, а не комнатные болонки.

— Правда жизни, — философски изрекла мама. — Но оставим грустную тему. Теперь всё хорошо, дочка, а скоро будет ещё лучше. Я так горжусь тобой!

— Что ты, ма. В этой истории я не жертва, а её виновник. Прости, больше такого не повторится.

— Все ошибаются, — мама заулыбалась с такой наивной искренностью, что мне вдруг захотелось её порадовать. — Ладно, малышка, собирайся. Поедем в салон к Юдашкину за новым платьем, а