— Вон он! Не уйдет!

Мужчина пытался, но не успел отпрыгнуть — толпа пробежалась по нему, даже не заметив несчастного.

Все как один, они ринулись в погоню за неуловимым шаром.

* * *

Домна лично наполнила нам чашки ароматным чаем, который, кажется, заваривали вовсе не нам.

— За такую занимательную встречу, — проговорила она, поднимая чашку. — Не думала, не гадала, чтобы внучка Королевы и вы, таинственный Иван Обухов, объявитесь здесь.

— Я тоже, госпожа, — ответил я и взял свою чашку. — А мы разве знакомы?

— Лично нет, но я видела вас на Испытании, а затем и на посвящении в рыцари. Да и один из моих оперативников рассказывал о вас всякое. Лаврентий, не знаете?

Я был вынужден кивнуть. Ох уж, этот Лаврентий. Даже с того света он умудряется мне нагадить.

— Как же не знать таких замечательных людей. Как он поживает?

— Работает, и последние пару дней что-то слишком усердно, — и ее глаз скользнул над моим плечом. Сидевший позади нас Григорий заскрипел диваном. — Он вами буквально бредит…

— Мной⁈ — притворно удивился я. — Отчего?

— Вы довольно примечательная личность, а эта важная часть работы Лаврентия. Замечать всех, кто выбивается из толпы. Особенно тех, кто знаком с Королевой, а еще не боится сидеть в страх-комнатах, которая и у меня вызывает животный ужас.

И она улыбнулась. Вызов принят.

— Страх комната не так страшна, как ее малюют. Скажи, Марьяна?

Та осторожно кивнула и отпила чаю. Моя чашка же пока была не тронута, но я бы с удовольствием вылил бы ее в какой-нибудь горшок. Не очень хотелось пить что-либо из рук этой женщины.

— Самое главное сохранять самообладание и думать о хорошем. И…

— Знать, что это всего лишь иллюзия? — закинула удочку Домна.

— … И понимать, что в Аркануме никто не стал бы убивать студентов до Испытания. А фокусы показывают и маги на ярмарках. А что, вы тоже сидели в страх-комнатах?

Домна кивнула.

— Да, но ваш результат, Иван Петрович, поистине феноменален. Можно, конечно, учесть, что за время Его владычества страх-комнаты износились, но вряд ли…

— Учитывая, что даже Верховный маг Марципаний уже третью неделю как пытается побить ваш рекорд, Иван, — заговорил Григорий. — И все тщетно.

Я не мог не хохотнуть и при этом ясно почувствовал, как сердце Марьяны екнуло в груди, а потом затихло. Отставив чашку она, прижала к себе Пуха — ее Кровь буквально вскипела от страха и…

Зараза. Боль во рту стала поистине невыносимой! А еще чешуйки… Правая рука начала гореть огнем.

Пнув Марьяну под столом, я посмотрел ей в глаза и постарался улыбнуться как можно непринужденней. И отчего ты так ее боишься, дитя? Что эта Домна вообще способна тебе сделать? Тебе, внучке Королевы.

Домна же улыбалась и вполне добродушно. В глазу все еще стоял вопрос.

— Старость вообще полнится страхами, — заметил я, стараясь, не замечать творящегося у меня во рту. — А Марципаний, наверное, уже не молод. Вот попробуй сесть туда его коллега, Вергилий…

— Его рекорд тридцать шесть минут. Тоже выдающееся достижение, однако вы у нас рекордсмен. В чем же ваш секрет?..

— Я сплю… — сказал я, глядя Домне прямо в ее единственный глаз. — На ОЧЕНЬ твердой постели. И бегаю по утрам.

И Домна расхохоталась. Затем встала и обошла наши кресла. Марьяна при этом вся сжалась — а меня ошпарило так сильно, что мне пришлось закусить губу.

Домна же стояла надо мной. Улыбалась, но вот глаз оставался холодным как лед.

— Доминика Александровна, у вас такой вид, будто вы меня в чем-то подозреваете?

— Это моя работа, Иван Петрович, — и ее рука легла на мое плечо, от которого еще чуть-чуть и обещался повалить пар. — Подозревать всех и вся в Королевстве.

— Даже Королеву?

И тут Марьяна не выдержала. Ущипнула меня за ногу, но я даже не поморщился — по сравнению с тем, как горела рука и болели зубы, это был просто комариный укус.

— Дарья поистине самая загадочная личность в Королевстве. На то она и Королева. А это обязанность монархов — быть загадкой даже для своих самых верных слуг.

— Спросите Марьяну, думаю, она многое сможет рассказать о своей бабушке, — и повернувшись к ней, я ей подмигнул. Та же сидела ни жива, ни мертва. Думаю, сейчас она меня просто ненавидит.

Домна же, хохонув, уселась обратно в кресло. Место, которое она сжимала своей пятерней, горело словно на него положили раскаленную кочергу.

— Увы, это заблуждение. Родственники зачастую знают своих домашних куда меньше, чем даже самые безалаберные слуги. А вот верный слуга всегда читает хозяина как открытую книгу…

— Наверное, минувшей ночью вы прочитали довольно много книг?

Глаз Домны опасно блеснул. Марьяна же тяжело вздохнула. Ее сердце заходилось как бешеное — и каждый удар заставлял и меня трепетать. К счастью, в кабинете было слишком темно, чтобы Домна заметила, что с ее собеседником что-то не так.

— Это да, Иван Петрович, — побарабанила она по столу своими остро отточенными ноготками. — Сотни, сотни книг. Молчит только парочка, но и они скоро заговорят. Примечательно, что вы интересуетесь такими вещами. Хотя Лаврентий упоминал, что вы не самый обычный повеса…

— Этим интересуется весь город. Как-никак, многие попали к вам в руки.

— И многие уже выпущены на свободу. Мы не стали их сильно мучить — все же укрывательство золота не такой большой проступок, как измена или игры с Изнанкой, например. У нас в Инквизиции все просто: отдай чужое и спи спокойно.

Григорий за моей спиной отчего-то хмыкнул.

— У вас же нет никаких запретных ценностей, Иван? — спросила Доминика и приподняла свою повязку.

От золотого блеска я сощурился — ее глаз блеснул так, как не блестит ни один полированный золотой слиток. Марьяна тоже задержала дыхание.

Он был полностью золотым. И это был металл моего золота. Башенного.

Под ее «золотым взором» нам пришлось просидеть каких-то секунды четыре. И все это время внимательно ощупала нас с Марьяной. Мне вдруг показалось, будто я сижу перед ней в голом виде.

Марьяне тоже. Она даже прикрылась Пухом.

— У меня