— Упустил? — со смесью сожаления и облегчения спросил Илья. — Запах сможешь узнать?

— Может быть. Если встречу, пока еще под эликсиром.

— Но ты думаешь, это она.

— Да, — ответил я с тяжелым вздохом.

— Тогда повторю вопрос: ты не выгоняешь ее только из жалости? — спросил он, глядя на доски крыльца. Илья сцепил пальцы в замок, словно опасался пустить в ход кулаки или не знал, чем еще их занять.

— Не только. Она известное зло. А раз так, ее можно контролировать. Если уберем, Голицын отправит кого-то еще, более хитрого. Ты уверен, что вычислим? Я вот нет. Я даже не уверен, что мы сейчас не запустили ей помощника.

— Ты о чем? — Встрепенулся Илья.

Я начал загибать пальцы:

— Логично проверять вновь прибывших через чтение мыслей. Но мы не могли, потому что на нас действовали боевые эликсиры. Действовали из-за того, что эти люди привели медведей. Это раз. Два — те двое, словно специально подставились, особенно тот, что к тебе подошел, без шрама. Три — Люда знала, что кто-то придет, потому и пыталась помочь этому парню.

С минуту, наверное, Илья смотрел мне в глаза. Я видел его борьбу и надежду найти другие ответы.

— Ты меня убедил, — грустно сказал мой друг, наконец. Еще минуту назад мне казалось, что ссоры не избежать. Теперь мне оставалось только сочувствовать ему. — И что теперь? Ты только что ее спугнул. Она слышала часть разговора, минимум последние слова, и точно знает, что под подозрением. Если будем делать вид, что ничего не знаем, выглядеть будет странно. Если не глупо.

— Попробуем перетянуть на нашу сторону, — предложил я и решительно поднялся. Правда, пришлось сразу хвататься за перила — все же я еще не восстановился. — Лучше сейчас, пока я под эликсиром и могу услышать фальшь в голосе. Ну и по запаху убедиться, что это она.

Илья поднялся и кивнул.

— А если откажется? — с дрожью в голосе спросил он.

— Отправим в Орел с ближайшей машиной. Я не идиот убивать московских аристократок. Кто знает, вдруг они все же умудрились сделать ненастоящий шрам. Или иногда изгоев милуют?

— Прецеденты были. В Мценске дважды на моей памяти. Только оба раза оправдывали посмертно. Словно специально дожидались, когда погибнут. Но тут… кто знает, что там с ней случилось на самом деле.

Я принял к сведению и мы пошли дальше по главной улице Корсуни. Вокруг сновали люди, я старался дышать не глубоко из-за обилия запахов. А еще очень хотелось зажать уши. Хоть солнце спряталось за тучками и не слепило. И как звери живут с такой чувствительностью? Впрочем, они с ней именно живут, а я обретаю на время.

Илья дальше шел молча, сунув руки в карманы брюк, нахохлившийся, словно от холода. Хотя холода еще не наступили. Осень вообще пока радовала теплом, только мочила порой мелкими дождиками. И тут Илья остановился.

— А мы куда вообще идем? Ты словно знаешь, где она.

— Или в библиотеке, или изображает помощь с новичками.

— Вариант, что она дома, не рассматриваешь? — удивился он.

— Нет. Она шпион, а шпиону быть домоседом не с руки — там ничего интересного, — с хитрой улыбкой пояснил я.

Он в очередной раз кивнул и продолжил путь.

Я не ошибся — Людмила действительно помогала распределять новичков. С момента изгнания они жили в землянках по всему лесу, в местах, где поменьше монстров. Жили по двое-трое, но иногда встречались, обменивались тем, что смогли добыть или смастерить. Жили в Пустоши кто год, кто три, одна женщина все девять. Вот вам и пропаганда, что в Пустошь отправляют умирать. И ведь еще вопрос, что гуманнее, сразу казнить, чтобы не мучился, или отправить выживать в дикой местности. Впрочем, наверняка для казни расследование проводится более серьезное, чем для изгнания. И обвинения, вроде тех, что выдвинули Илье и Лене, на смерть не тянут. Странные понятия о гуманности тут.

При виде нас Людмила нахмурилась и тут же заставила себя расслабиться. Но я слышал ее сердце — при беспечном выражении лица оно колотилось в бешеном галопе. И запах я все же узнал и не удивился — это она подсушивала. Илья пошел к ней. Я остался на месте. Ее взгляд заметался по сторонам, но Люда быстро поняла, что это не город и бежать тут некуда. Разве что в лес через частокол. Илья ей что-то сказал, она опустила плечи и поплелась за ним. Я махнул рукой Лене и пошел следом.

По пути к терему мы подобрали еще и Володю с Артемом. Стас и Вероника дежурили на частоколе. Такой вот компанией мы и зашли в комнату для совещаний. Людмила оказалась тут впервые и с интересом осмотрелась. Вот ведь. Знает же, что не на блины позвали, но все равно женское любопытство берет верх.

— Ну как? — с легкой насмешкой спросил я и сел на диван напротив нее.

Лена устроилась рядом со мной. Илья пошел делать чай — по нервным движениям и ритму сердца я понимал, что чаем он занялся, лишь бы не сидеть просто так. Владимир ненавязчиво присел у окна, а вот Артем напоказ прислонился спиной к стене у двери и сложил на груди руки. Людмила на все это посмотрела и усмехнулась.

— Хорошо у вас тут, надежно. Но убивать вы меня пока не собираетесь, иначе вывели бы из деревни. Так что меня выдало? Что я сделала не так?

— Все тебе расскажи, — рассмеялся я. — Чтобы учла в будущем, если доведется?

— Ладно, так зачем я здесь? — перестала она ерничать.

— Для разговора. А как пойдет — сейчас и узнаем. Шрам настоящий?

— Конечно. Изгнание тайное. В Москве думают, что я уехала к родственникам. Ирка обещала, что магию из шрама вытянут, когда я сделаю дело, — с горечью сообщила Люда.

— Что именно ты должна была сделать? — перешел я к основному вопросу.

— В план целиком меня не посвящали. Чтобы в случае провала не выдала его ни под пытками, ни при потрошении мозгов.

На последних словах я чудом остановил вопрос, ответ на который очевиден для всех, кроме меня. Да и в ее словах уже звучал