— Че ты там вякнул? — процедил он, набычившись.

Вмешался Корней.

— Так, господа, спокойнее. Давайте не будем устраивать сцен в такой торжественный вечер. Давайте я попробую решить ваш спор: Дмитрий, у вас есть претензии к Виктору?

— Да! Он… ик… должен ответить за свои действия!

— Господь милосердный, — сказал я, — да ты пьян вдрызг. Давай ты проспишься, и мы обсудим это в следующий раз, на твою трезвую голову?

— Ты всегда так отмахиваешься! А потом тебя ищи-свищи! Я все ждал, пока ты появишься! Думал, что совести не хватит сюда припереться, но не-е-ет, — он покачал пальцем, держась за дверной проем. — Явился не запылился.

— Хорошо, — сказал Корней. — У вас есть претензии, Дмитрий. И вы хотите провести дуэль с Виктором Громовым. Виктор, как сторона, которой бросили вызов, ты имеешь право либо выбрать оружие, либо отказаться.

— Я отказываюсь, — повторил я свои слова. — Как минимум потому что он пьян и не понимает, что несет.

Корней развел руками.

— Причина отказа аргументирована, Дмитрий. Мои соболезнования.

— Да? Это мы еще посмотрим! — рявкнул тот, развернулся и, пошатываясь, пошел прочь, в сторону главного зала.

Я смотрел ему вслед.

— Болван, — сказал я, сунув руки в карманы. — Прошу прощения за эту сцену, — извинился я перед всеми за столом.

Мне показалось, что люди напротив заинтересовались происходящим еще больше и прямо ждали, что я соглашусь. Прямо как римляне в Колизее. Хлеба и зрелищ!

В глазах Ангелины так вообще промелькнуло какое-то разочарование, словно я повел себя не так, как ей хотелось бы.

— Да как обычно, — сказал Корней. — Тому случаю сколько — года два? А он так о нем переживает, честное слово, — хохотнул инквизитор, но затем стал серьезнее. — Осуждаю, конечно же. Грешное дело. Перекурим?

— Не курю, но компанию составлю, — пожал я плечами.

— Как это — не курю? — удивился Корней. — Ты ж вообще заядлый паровоз. Табак покупал высшего сорта.

— Бросил курить, потому что устал, — сказал я словами своего деда из прошлой жизни.

— Что — «устал»? — Не унимался Корней.

— Трубку набивать, — я хлопнул его по плечу. — Пошли уже.

Мы двинулись по коридору, чтобы выйти на задний двор, откуда тянуло табаком. Но не успели мы дойти до выхода, как из главного зала донесся знакомый пьяный голос.

— Ага, вот они! Две потаскухи, которых притащил Громов!

Я тяжело вздохнул. В зале, привлекая к себе всеобщее внимание, стоял Дмитрий, указывая пальцем на Алису и Лидию.

— Как ты меня назвал⁈ — вспыхнула Алиса.

— Пу-пу-пу-у-у… — протянул Корней рядом со мной. — Вот неугомонный, а. Но нашел, засранец, повод. Что будешь делать?

Понятно. Этот пьяный горе-братик искал всеми возможными путями способ, чтобы выставить меня в дурном свете. А моя репутация, вернее старого Громова, и без того была, мягко говоря, не самой чистой.

Да, ко мне все еще относились, как к аристократу, но я видел косые взгляды. Видел, как люди иногда шептались, когда я проходил мимо. Обо мне ли? Черт его знает. Но, думаю, каждый в такой ситуации решит, что это о нем.

В этот раз Орлову удалось меня подловить. Он оскорбил моих спутниц прилюдно. Пускай он выставил себя полным идиотом, но если такой наглый поступок останется мною незамеченным, именно я буду выглядеть мягко говоря неприглядно. А я этого допустить никак не мог, если собирался вернуть себе репутацию и честь.

И этот случай был делом чести.

Я вздохнул.

— Начищу ему рожу, — сказал я спокойно. — Но не здесь и не сейчас.

Я спокойно прошел мимо них, подошел к Лидии, которая стояла бледная от ярости, и, взяв ее руку, аккуратно снял с ее кисти длинную белую перчатку. Затем я подошел к Дмитрию и со всего размаха ударил его этой перчаткой по раскрасневшейся морде. Хлопок прозвучал оглушительно в наступившей тишине. Но не так оглушительно, как мог бы звучать мой кулак, если бы врезался ему в челюсть со всего размаху.

— Негоже оскорблять дам грязными словами на ровном месте, — прошипел я ему в лицо. — Ты что, свечку держал, а? — и тут же добавил громко, на весь зал: — Я вызываю тебя на дуэль!

Дмитрий пьяно осклабился, потирая краснеющую щеку.

— Вот ты и доигрался.

Глава 2

Впервые за долгое время Алиса смогла прогуляться с Лидией вдвоем. И это оказалось на удивление… интересно. До этого момента Алиса считала Лидию напыщенной дворянкой, которая способна только задирать нос и показывать свою важность. Но сегодня все шло совсем иначе.

С самого начала Алиса чувствовала себя на приеме неуютно. Начиная с платья, в которое ее нарядили, и заканчивая тем, как на нее смотрели окружающие, тихо перешептывающиеся за спиной. Алиса была уверена, что они обсуждают ее — разорившуюся дочь промышленника, притащившуюся в их общество.

Но после ссоры с той крашеной куклой Ольгой, во время которой Лидия так холодно и точно поставила ее на место, заступившись за Алису, она посмотрела на свою спутницу под другим углом.

Затем между ними была та беседа. Про экзотических рыб, где она смогла блеснуть своими знаниями. Про свои несбывшиеся мечты о далеком плавании. Про живопись, о которой она почти ничего не знала, но слушала с неподдельным интересом.

И Алисе… понравилось.

А потом Лидия подсказала ей, как следует себя вести. Эта короткая, но пламенная речь — «держи спину ровно», «ты красавица» — вдохновила Алису, заставив ее расправить плечи.

И когда какой-то козел-аристократ назвал ее «потаскухой», Алиса не стала терпеть. Потому что обычный портовый рабочий ничем не отличается от аристократа. Потому что она дочь человека, который заработал свое имя потом и кровью.

И никакой зарвавшийся пьяный аристократ не имеет права называть ее потаскухой.

— Как ты меня назвал⁈ — вспыхнула она.

Но тут явился Громов.

Алиса даже не успела сделать шаг вперед, как он уже был рядом. Он не бежал и не кричал. Он просто прошел сквозь расступившуюся толпу так спокойно и уверенно, словно шел по собственному дому.

Виктор подошел не к пьяному наглецу, а к ним с Лидией. Алиса смотрела, затаив дыхание, как он взял бледную руку Лидии и аккуратно снял с ее кисти длинную белую перчатку.

Затем он повернулся, подошел