* * *

Ночь не самый лучший друг для путешествий, особенно в лесу. Несмотря на то что бегающие огоньки мелькали повсюду и забирались в кроны деревьев, свет от них был очень тусклый и зачастую вводил в заблуждение, когда появлялись многочисленные тени одного и того же предмета. Из-за этого люди часто спотыкались, а иногда и падали, не обходилось и без травм. Именно поэтому выжившим из Ручейково, Тиховодья и окрестных земель удавалось пройти так мало за один переход.

Обстановка усугублялась периодическими пролетами авиации железодеев и атаками животных. Но несмотря на накопившуюся усталость и подавленное состояние, люди продолжали идти. Упавшим помогали подняться, а получившим травму подставляли свое плечо.

Отец Верилий, невзирая на свои увечья, шел наравне со всеми. Он опирался на жердь обеими руками и широко, как мог, переставлял ноги, ощущая боль в каждом шаге. Многие крестились, когда оборачивались и видели такое упорство с виду живого мертвеца. А когда он обгонял людей, решивших немного сбавить шаг, те с удивлением и ужасом смотрели ему вслед, но вскоре брали его темп, пытаясь не отстать.

Верилий же продолжал идти и своим единственным глазом внимательно рассматривал происходящее вокруг. Особенно его интересовало, как он уже понял, оружие, которое носили с собой юные вои, что сопровождали колонну. И чаровые щиты, что были заключены в чудны́х наручах.

Предметы необычные и, по ощущениям дара, сродни тем, что в последние месяцы появились на рынках городов. Поэтому Верилий догадывался, кто находится под личиной князя. Нет, он был абсолютно уверен, что это тот Дамитар, он же чародей БОС, о котором Верилий слышал. Он размышлял, вспоминал Священные Писания, но не мог понять, как слуга дьявола смог поставить себе на службу священные символы. Но нечистый хитер, и наверняка тут кроется обман, не зря же эти вещи отличаются от чародейных.

Нужно быть осторожным и не поддаться этому обману и искушению, что может посулить ему приспешник дьявола и его слуги. Обязательно выяснить, что задумал названый князь, да и восстановиться не мешало бы, набраться сил, а после действовать. Но главное — сохранить веру в людях. Если на то будет воля Господа.

Верилий осенил себя крестом и с еще большим усердием вертел глазом, подмечая все детали. Но еще больше он вслушивался в разговоры людей, чтобы не пропустить какую скверну, пустившую корни в умах верующих.

Священник так глубоко погрузился в свои мысли, что полностью абстрагировался от боли, и даже лопающаяся корка на коже не вызывала у него никакой реакции, хотя другой человек наверняка уже бы взвыл от боли.

Через время за Верилием образовалось столпотворение людей, которые по каким-то, только им известным причинам не желали обгонять его. Впереди же все расступались и вскоре присоединялись к тем, что шли позади. И за спиной Верилия постоянно слышался шепот, сливавшийся в монотонный гул, и звучал один и тот же вопрос:

— Кто это?

Но никто не решался спросить у самого отца Верилия, и это продолжалось, пока неожиданно на пути этой процессии не оказался мужчина, сидевший на земле в стороне и опустивший голову. Верилий не мог пройти мимо и, сделав пару коротких шагов, остановился. Те, кто шел за ним в первых рядах, так же встали, расставив руки и останавливая других.

Верилий медленно развернулся и не торопясь подошел к сидевшему.

— Что случилось, брат мой? — с заботой в голосе спросил он у мужчины.

Тот медленно поднял голову и тут же отпрянул, а на его лице читался неподдельный ужас.

— Я отец Верилий, — продолжил священник, приложив руку к груди, — ты не смотри на мои недуги, это всего лишь тело, лучше поведай свои тревоги.

Мужчина пару секунд продолжал смотреть на Верилия округлившимися от ужаса глазами, а затем из него словно вытащили стержень, и он снова опустил голову.

— Он нас покинул, Верилий, — отрицательно покачивая головой, ответил мужчина, специально не добавив к имени «отец», — да и был ли Он вообще?

— Как имя твое? — степенно спросил Верилий.

— Сергут, — бросил мужчина, не поднимая головы.

— Брат Сергут, видишь этот цветок? — Верилий указал на красивую ярко-желтую спиральку, торчащую из земли. Когда Сергут посмотрел на него, Верилий продолжил: — Он пережил топот сотен ног. Как Он — так и вера. Твое сомнение не грех, скажи: «Господи, верую! Помоги моему неверию». Иди — и ты найдешь Его в глазах того, кому подашь воду.

Сергут оторвался от цветка и посмотрел в изувеченное лицо Верилия, а затем перевел взгляд на стоявших неподалеку людей. Глядя на них, он обвел руками пространство перед собой и с возмущением сказал:

— Тогда зачем все это? Разве Он не милосердный, разве не бережет свою паству? Зачем Он обрек нас на такие страдания, отец Верилий? Он даже тебя, слугу Господа, не пожалел.

Священник покачал головой и прошел в сторону, где росло большое дерево. Он приложил руку к его стволу и посмотрел наверх, на крону. Он смотрел так пару секунд, а затем перекрестился и перевел взгляд вниз. Там могучие корни дерева раскололи огромный камень, наполовину ушедший в землю. Через образовавшиеся трещины корни устремлялись под землю, продолжая раскалывать камень на мелкие кусочки.

— Брат Сергут, ты видишь эти корни? — спросил он, указывая на отростки у основания дерева, и следивший за Верилием Сергут кивнул. — Они глубже, чем кажутся. Страдания как дождь: горькие, но без них не вырастет лес. Святой Акинфий говорил: «Нынешние страдания ничего не стоят в сравнении со