Как стальные артерии города, эти ветки переносят нас туда, где мы нужны в конкретный момент времени. Поезд мчался по прямому участку тоннеля. Мигающие огни за окном превратились в сплошные светящиеся стены. И тут, внезапно свет погас.

Глава 14

Свет погас, но не плавно, а резко, будто перерезали провод. Абсолютная, давящая темнота поглотила вся и всех на долю секунды. Даже гул двигателей и голосов стих, будто весь мир затаил дыхание. Кто-то даже вскрикнул от неожиданности, но этот короткий возглас также одномоментно оборвался.

Режущая уши тишина также внезапно сменилась какофонией звуков. Скрежет рвущегося металла сливался с визгом тормозов, лязгом исковерканных вагонов, звоном бьющегося стекла где-то далеко впереди. И фоном над всем этим стоял целый человеческий оркестр звуков: крики боли, вопли ужаса, детский плач, сдавленные стоны, истеричные мольбы о помощи. Воздух постепенно наполнялся едкой пылью, запахом гари от искрящих проводов и горьковатым запахом железа — запахом крови.

Включились лампы аварийного освещения где-то под потолком. Их желтоватый свет был слабым и мерцающим, он отбрасывал длинные, пляшущие тени на лица людей, делая их искаженными, почти гротескными.

Некогда ровный гул двигателей сменился на пронзительный, леденящий душу визг металла. Казалось, огромные стальные когти впились в тело поезда и рвут его на части. Корпус вагона затрясся с такой силой, что у меня свело зубы, а портфель больно ударил меня в ребро уголком.

Всех пассажиров резко рвануло чудовищной силой инерции. Я слегка приложился плечом о стену, но смог ухватиться обеими руками за поручни. Рядом со мной девушка-студентка вскрикнула, учебник вылетел из ее рук куда-то под сиденья. Пожилой джентльмен схватился за поручень, его шляпа съехала набок, а газета разметалась по салону. Представляю, какого ему сейчас, из сна, возможно хорошего сразу очутиться в кошмаре реальной жизни. Охранник в синей форме инстинктивно рванулся к пульту у двери, но на своем пути он наткнулся на толпу молодежи.

Кондуктор закричал что-то в рацию, но слов я разобрать так и не смог. Спустя мгновение мы все ощутили очередной мощный удар по вагону и свет снова погас. В ушах зазвенело, и будто пропало само ощущение времени. Чувствовал себя как повисший в невесомости со звенящей, пугающей тишиной в ушах. Но это состояние длилось недолго, постепенно звон ушел, оставив после себя лишь стоны и плач. Лампы начали моргать, но потом постепенно освещение восстановилось. Я обвел глазами пространство вокруг себя. В дрожащем желтом свете аварийных ламп салон выглядел как сюрреалистичный ад. Вагон накренился, пол стал покатым. Люди были разбросаны, как куклы у нерадивого ребенка. Кто-то лежал вовсе без движения, кто-то, наоборот, корчился от боли, схватившись за руку, ногу, голову. Осколки пластика, стекла, личные вещи — все смешалось под ногами. Тот самый учебник девушки-студентки плавал в луже темной жидкости. Пожилой джентльмен сидел, прислонившись к стене, его шляпа исчезла, а по лицу струилась кровь из пореза на лбу. Он смотрел в пустоту, шепча что-то невнятное. Охранник, отброшенный толпой, пытался подняться, хватаясь за сломанную перегородку, его лицо было белым как мел.

Громкоговоритель над дверью захрипел, выплевывая обрывки искаженных слов: «Вннн…мание… сссбой… ааварийное… сооохр…». Потом невнятное сообщение и вовсе оборвалось с жалобным писком.

После восстановления слуха единственное, что меня тревожило, это боль в ребрах. Вероятно, я умудрился приложиться об стену. В остальном — терпимо. Был один положительный момент, боль в грудной клетке стала своего рода якорем, уцепившимся за реальность. Сознание прояснилось, а в голове зазвучали строчки из инструкций по гражданской обороне.

— Следует осмотреться и оценить ситуацию, — прозвучало в голове. Крушение поезда у меня в жизни первое, а вот обвалов рынка уже несколько на моей памяти. И паника ни там, ни тут не помогает.

Я резко осмотрелся, игнорируя боль. Сначала надо оценить опасности: в нескольких местах я заметил оголенные провода, кое-где искрили плафоны, разбитые двери и пара окон. Ничего особо страшного, сейчас, на первом этапе главное избежать возможной, а вернее даже неизбежной паники. В такие моменты мозг отключается, остаются лишь инстинкты, а среди них, пожалуй, самый древний — это бежать. И вот в этом случае происходит давка, здравствуйте, вторичные травмы и затоптанные граждане.

Что у нас с ресурсами? В нашем распоряжении только наши руки, но главное оказать первую помощь пострадавшим, а уже после пробовать выбираться отсюда. Понятное дело, подобное чрезвычайное происшествие не останется незамеченным, уже сейчас все данные о нашем поезде передаются в различные организации. Но всё это занимает время, порой очень много времени, а иногда — слишком много. Привычка надеяться только на самого себя уже давно стала моей второй натурой.

Между тем первый шок у моих соседей прошел, и сразу стало очень громко тут находиться. Крики, стоны, у кого-то началась истерика. Так не пойдет.

— Тишина! — держась за бок, что есть силы заорал я. Нынешняя глотка не чета прежней, но вышло вполне себе удобоваримо. — Замолчите на секунду, послушайте меня.

Сразу услышали не все, но ближайшие «собратья по несчастью» притихли, уставившись на меня. Пришлось повторить свою «просьбу» снова, прежде чем я добился желаемой реакции.

— Пожалуйста, все оцените свое состояние, — я водил глазами по лицам людей, таких разных внешне и таких одинаковых изнутри. Почти во всех глазах ясно читалось недоумение и страх, тем важнее было поддержать их. Изначально все люди обособлены, зашли в метро по отдельности, каждый со своими целями, своими маршрутами, и сейчас они вынуждены в одиночестве справляться с навалившимися обстоятельствами. Я специально вышел на середину вагона, стараясь не держаться за больной бок.

— Меня зовут Канэко Джун. Я буду координировать наши действия до прибытия помощи. Слушайте меня внимательно. Паника убьет быстрее, чем травмы. Дышим глубоко и спокойно.

Я стал на своём примере показывать, как нужно правильно дышать. Моё спокойствие вкупе с активной работой с окружающими дали свои плоды — крики и стенания закончились, лишь в углу тихо всхлипывал ребенок на руках у испуганной матери.

— Есть среди нас врачи? — я снова старался держать зрительный контакт со всеми, — или хотя бы младший медперсонал? Люди с базовыми навыками оказания первой помощи? — я еще раз обвел всех взглядом и, на мою радость, ко мне вышла молодая девушка, лет двадцати пяти, в помятой блузке и пыльной юбке.

— Меня зовут Ито Аои, — негромко представилась она мне, — но я, — она сглотнула, — всего лишь