Мы спланировали и готовы были провести операцию так, что и комар ничего бы не подточил. Но появление двух гадов, загрызенных собаками случайного или неслучайного рыбака, путало нам все карты. И множило прогнозы по потерям. Но решать задачи продолжали так, как и было уговорено.

Переход от Кентербери до Дувра занял часа четыре. Проверить, понятное дело, было не по чему — ни часов, ни будильников, ни ходиков в этом времени не было и даже не планировалось. Да и зачем? Вон же оно, Солнце. Светит — работаем, село — спим. Лошадки неспешно рысили, пехота труси́ла так же. Мы пришли к холмам возле причалов, когда до полудня оставалось полтора-два пальца, если ориентироваться на ту самую небесную ось, о которой была так осведомлена Дарья Петровна. И нам этого времени должно было хватить на то, чтобы взять под контроль одну из крупнейших гаваней известного мира. И нам его хватило.

Сперва рванули склады. Или хрен его знает, что за анга́ры, торчавшие сверху и снизу. Хотя это у реки можно сказать «выше или ниже по течению», на побережье, наверное, как-то по-другому надо было обозначать. Но как бы то ни было, анга́ры или эллинги, здоровенные такие сараи по обе стороны от города грохнули и вспыхнули с разницей в пято́к ударов сердца. И то, что сигналом была трель жаворонка, знали только те, кому положено было.

Стража, охрана, горожане с воплями побежали к пожарам. В богатом портовом Дувре было много каменных домов, но деревянных было гораздо больше. И все наверняка знали, что мог натворить полыхавший огонь с обоих сторон от города. У нас бы, в Киеве и Полоцке, уже топали по мостовым кони с большими бочками на телегах, и лихие ребята с баграми и топорами на длинных рукоятках. Тут же народ мешал друг другу больше, чем помогал: бежавшие сталкивались, падали, голосили, по ним бежали следующие.

— Как куры безголовые, ей-Богу, — в голосе Рыси оригинально сочетались презрение и одобрение.

— Не говори-ка. Подай знак, пора топить кораблики, — кивнул Всеслав и отдал приказ к старту второй части плана.

На пирсах было уже почти пустынно — все, кто был чем-то занят рядом с кораблями или просто шатался по набережной, убежали мешать друг другу тушить город. Два десятка лодий, злые драккары и обстоятельные толстые могучие кнорры, грузовые суда высокой вместимости, остались под присмотром дежурных смен, да и те в основном перекрикивались в панике, тыча пальцами в клубы́ густого чёрного дыма, что надвигались на Дувр так, будто сам Сатана надумал взять город в свои руки и уже протянул их из Преисподней. Наверное, для тех, кто не был в курсе наших планов и инженерно-технических возможностей, это выглядело очень страшно.

Потом стало ещё страшнее.

Росчерки с дымными хвостами метнулись к кораблям, как только в небе над ними с хлопком начало разворачиваться дымное серое облако. Похожее на овечку. Или на череп. Или на задницу — в зависимости от того, какими эмоциями были переполнены глаза смотревших на него. Судя по паническим воплям, овечку не опознали, в отличие от иных вариантов. Когда корабли начали гореть, криков стало на удивление меньше. Неудобно орать и прыгать с палубы, а потом грести судорожно к берегу, одновременно. Дёготь и смола из Кентербери горели ничуть не хуже любых других, дыму давали много, густого, чёрного, жирного.

Нам сверху был отлично виден военно-морской балет, начавшийся сразу после первых взрывов. Слева, с севера вышли из-за мыса драккары союзников. Руянские вырвались вперёд и заходили на бухту нетопыриным крылом, перекрывая возможные пути отхода. На носах их стояли орудийные расчёты, готовые при необходимости накрыть берег минами. Но отходить было некому и почти не на чем, а накрывать — некого. Выбравшиеся на берег и причалы морячки сразу набирали приличную скорость по направлению «куда угодно, только подальше отсюда». Многие бежали на четырёх костях. Потому что к этому времени ветром чуть снесло дым от кораблей англов. А за ним, за ближней дюжиной руянских драккаров выстраивались норвежские, датские и шведские. А позади них, пеня воды́ Па-де-Кале, приближался тёткин флот. Выглядевший тоже очень внушительно.

Гнат приложил руки ко рту и взвыл. И волчью песенку солиста на побережье подхватило несколько десятков гло́ток хора. В этом дружина князя-оборотня была без преувеличения хороша́. Десятилетиями тренировались. Яростный хищный вой буквально заморозил жителей и защитников, а кого послабже, так и с ног сбил.

Первой с холма рванула конница. Хотя это было сильно сказано. Неполных три десятка приличных лошадей, что удалось найти в Кентербери и по пути, на тяжёлую конную рать, ударную силу русских дружин, походили очень условно. Но нам со Всеславом перебирать не приходилось, мы продолжали работать с тем, что было. И нам пока везло.

Пробив рогатинами и порубив мечами нескольких стражников, у которых воинские рефлексы победили инстинкт самосохранения, всадники вырвались на причалы. Там воевать было не с кем. Следом за ними с воем и рёвом по улицам неслась пехота, рассеивая и добивая тех, кто не бросил оружие и не лежал на земле, закрыв голову руками, зажмурив глаза и вопя от ужаса. Иногда отчётливо щёлкали тетивы — Яновы оседлали крыши уже давно и не собирались давать пострелять тут ещё кому-то, кроме них самих.

Военно-морской балет сменился на вдумчивую работу инженерно-сапёрных и военно-транспортных подразделений. Корабли союзников, на которых был усиленный состав гребцов, подходили ближе к пирсам мимо сдвинувшихся руянских эсминцев, цепляли баграми и кошками-якорями ещё чадившие остатки английского флота и оттаскивали прочь. Той части, которую было бессмысленно чинить, помогали пойти ко дну, но не абы где, а с умом, меняя рисунок морского дна так, чтобы желающие быстро высадиться на берег почти наверняка напоролись на затопленные лодьи. Схему-лоцию, или как она там правильно называется, составляли три наших адмирала, а точнее конунг, хёвдинг и князь. Ярл в обсуждение не лез, удивляя, кажется, даже самого себя. Но у этой троицы знаний о море было гораздо больше, чем у любого другого в этом мире.

Те корабли, что можно и нужно было восстановить, отводили в другую сторону. На них уже сновали северяне, перескочившие прямо на ходу, сбивая пламя, заливая тлевшие участки. Из двух с лишним десятков единиц вражеской техники захватить в условно пригодном виде удалось почти половину. И не произвольную половину — Янова «малая артиллерия» точно знала, какому кораблю куда стрелять. А промахиваться они, кажется, и вовсе не умели.

Когда по «коридору» из выстроенных в две нитки руянских драккаров