– Какой случай? Что там такого интересного? – Старвела даже слов не смогла в начале подобрать. – Брюки?

– Да вы смотрите, тут ширина, а вот вытачка, а вот тут мы ушиваем, – я ткнула на стушевавшуюся адептку, а преподавательница расо и твареведенья подошла ближе.

– И правда, кто ж так шьет, – хмыкнула она. – Но это не ко мне. У меня другая квалификация… Ну ладно эта, а остальные почему до сих пор не у меня в кабинете? – рявкнула она, и девчонок как ветром сдуло.

– Ты переоденься, и в следующий раз их с собой возьми, у вас последняя пара будет, попробуем перешить так, чтобы не пузырились, – обрадовала я второкурсницу, что под суровым взглядом Старвелы метнулась в импровизированную раздевалку.

– Вы сумели меня удивить, мистрес Моранди, – в интонации пожилой женщины проскользнуло уважение. – Но это не значит, что можете задерживать детей и отнимать время от моей пары!

– Простите, пожалуйста. Если у вас в этот день перед ними никого нет, то в следующий раз я могу отпустить их пораньше, чтобы вы наверстали упущенное.

– Ушьете мне пальто и мы в расчете, – прошептала Старвела и гордо задрав подбородок вышла прочь. Уже за дверью я услышала ее довольный смех.

– Вот это да, вы укротили саму Стерву, – выдохнула рядом моя ученица, уже переодевшаяся в форму.

– А что, вы ее тоже так называете? – вырвалось у меня и мы испуганно переглянулись.

– Ой, – девица была готова провалиться сквозь землю.

– Ты этого не говорила, а я этого не слышала. И наоборот, – доверительно выдала я, а она кивнула и рванула вслед за Старвеллой, оставив меня в одиночестве. И только за ней закрылась дверь, как я расхохоталась во весь голос.

Что не говори, настроение было хорошее. И даже ожидание возможной неудачи с запланированным заклинанием не могло его испортить.

Я защелкнула замок и дернула пару раз ручку, удостоверяясь, что никто не потревожит меня в ближайшее время. Открыла книгу на нужной странице и положила перед собой чистый лист. На словах все казалось невероятно простым: нужно было представить того, кого хочешь запечатлеть, вспомнить его привычки, голос, запах – все, с чем он ассоциируется, а после мысленно перенести изображение на бумагу. После чего произнести заклинание и заполнить «изображение» силой. Тогда оно проявится и останется таким навсегда.

В голове возникли лица родных, но они пролетали каруселью, и сосредоточиться на одном никак не получалось. Тогда я вспомнила последний раз, когда нам удалось собраться всем вместе. Это был день рождения Сонечки, отмечали его в каком-то детском развлекательном центре, было много людей, но в какой-то момент Витя с Пашей с женами и детьми все же уселись за стол. Соня задувала свечи.

На секунду я точно снова оказалась там, вокруг стоял гул, будто мы попали в растревоженный пчелиный улей, нос раздражали запахи пиццы, сладостей и потухших фитильков. Сонька выпрашивала самую большую фигурку с торта, хотя никто даже не пытался оспаривать ее право на это мастичное великолепие. Близнецы завидовали, но делали это молча, остальные лишь радостно глядели на мою внучку. Какой счастливый момент… Я бы хотела любоваться на него…

– Ad missam memento nostril! – заклинание само сорвалось с губ, но бумага не выдержала появившегося огня. Зато забытая вчера Коргом деревянная доска – вполне. И сейчас с нее на меня смотрели мои дети, невестки и внуки. – Получилось! – я расплакалась так, словно увидела их вживую. Именно такую, с отекшим носом, опухшими красными веками и отчаянно хлюпающую, нашел меня брауни.

– Э, горемычная моя, ты что сырость развела? Неужто дети так обидели, – он осмотрел внимательно кабинет и развел руками. – Не понимаю.

– Да нет, Корг, все хорошо. Это я от счастья.

– Ничего себе счастья, коли от него так слезами обливаются. А чего это я… Тут доски одной не досчитался… О, – он принюхался. – А не ей родимой пахнет? Чуть горелой?

– Корг, а она тебе очень нужна? – с мольбой я посмотрела на него.

– Спалила? И как умудрилась? – тут он увидел доску и завис. – Ничего себе… Ничего себе… Дракон мне в нору! Вот это да!

– Я так хотела их увидеть… Я скучаю, Корг.

– Горемыка ты моя, – брауни покачал головой, подошел и погладил меня по голове. Я рассказывала ему о прошлой жизни, поэтому он все сразу понял. – Еще бы ты не скучала. Это же дети твои. Большая семья, хорошая, – он посмотрел на «фотографию». – Но ты пойми, тебе дан уникальный шанс. Не просто уйти на перерождение, забыв все что было. А начать длинную жизнь, минуя беспомощное младенчество и сохранив воспоминания. Такие дорогие твоему сердцу.

– Ты прав, – слезы высохли, и я взяла доску в руки.

– А еще, было бы неплохо, отнести ее в дом и никому не показывать, чтобы не возникло лишних вопросов. У нас, знаешь ли, такого вида изображения не пользуются популярностью. Да и на семью Брианны они не похожи.

– Да, конечно. А ты можешь мне еще такую дощечку дать? – мысль, что мужа на этой картине нет, немного расстраивала. – Я как в город поеду – куплю и возмещу тебе недостачу.

– Ой, брось. Спишу на загубленный адептами инвентарь в мученических потугах, – рассмеялся брауни. – Будет тебе еще дощечка. Ты куда сейчас?

– На обед. Потом у меня первый «а» и занятие с Этери.

– Значит вечером к тебе забегу. Давай, не падай духом.

Брауни исчез, а я решила выйти подышать прежде, чем пойти в столовую. Погода шептала и манила, мне не хватало «огородных работ» и по привычке тянуло к земле и лесу, но пока никак не удавалось вырваться хотя бы прогуляться под тенью исполинов, что я видела за полигоном. Только по аллее около преподавательских домиков да в сквере у общежитий, когда заходила к тетушке Донелии.

Оказавшись на улице и довольно зажмурившись, я подставила лицо солнцу.

– Принимаете солнечные ванны? – хриплый голос заставил меня подпрыгнуть. Да что ж у них тут за привычка у всех, пугать?

– Здравствуйте, магистр Вольдер, – историк вызывал у меня странные чувства. Вроде он оказался таким суровым, но справедливым дедушкой. Но от его взгляда