Даже не знаю, что и думать. Пожалуй, спишу на беспечность… да и лейтенант лейтенанту рознь. После эпической победы над пустым шинигами разделились на две группы и начали барражировать по городу, отлавливая загулявших призраков. Я ещё последил за ними какое-то время, но ничего интересного больше не увидел и отправился домой.

Глава 20 — Детские проблемы

Полтора месяца спустя, ранним утром, незадолго до того, как мне нужно было уходить в школу, раздался звонок колокольчика, что висел у рабочего входа нашей клиники. Формально мы были закрыты, но я всё равно открыл дверь. На пороге стояла Орихиме, вся в крови и с выражением обречённости и застывшего ужаса на лице. На спине у неё обвис безвольной куклой Сора.

Обычная автомобильная авария в самый обычный день по пути на работу — я действительно никак не мог предсказать или предотвратить это, разве что устроить за парнем круглосуточную слежку. Я сразу же забрал у девушки раненого парня и потащил его в палату, оставив саму Орихиме дожидаться новостей в прихожей. Ранения Соры оказались обширными и требовали срочной операции. С текущим уровнем оборудования, что имелось в нашей клинике, мы не смогли бы ни спасти его самостоятельно, ни отвезти в крупный госпиталь — он просто не выдержал бы транспортировку. Однако… с небольшим использованием магии, оставшимся, конечно же, незадокументированным, мы с отцом — которого я сразу же выдернул работать — всё-таки смогли спасти Соре жизнь.*

С тех пор, как к отцу начала возвращаться духовная сила, он время от времени использует лечебные Кидо, чтобы не дать пациентам умереть. Да и я иногда помогаю ему своим фулбрингом, подчиняя отдельные фрагменты тел или какой-нибудь инородный предмет, попавший внутрь. Примерно так сработали и в этот раз, стабилизировав парня и залатав несколько разрывов внутренних органов, которые иначе неминуемо его убили бы. Тем самым превратили безнадёжный случай в очередного невероятно удачливого парня, что поступил в скорую из нашей клиники. Что палевно, конечно, но спасённые жизни того стоят.

После этого мне пришлось позаботиться о самой Орихиме (её не пустили в скорую с братом, чтобы не мешалась под ногами), которая не находила себе места от беспокойства. А ещё в её реацу ощущалось сильнейшее чувство вины…

Точно! Заколки — я вспомнил! Химе не понравились те самые заколки, которые подарил ей Сора и которые после стали её полным подчинением. Получается, именно это и произошло — вчера они впервые поссорились и не разговаривали весь день, а сегодня утром случилась эта авария.

— Хей, — я привлёк внимание девушки, погладив её по плечу. — Мы сделали всё возможное — твой брат точно выживет. Вот увидишь, в госпитале его быстро залатают.

Конечно, это не могло по-настоящему утешить девушку, она ведь не знает, что это не просто слова поддержки.

— Спасибо, Куросаки-кун, — улыбнулась Орихиме сквозь слёзы.

Чёрт… она слишком хорошая.

— Хочешь, мы отвезём тебя в больницу? — спросила вдруг мама, подходя к нам со спины.

— Я… — она явно хотела отказаться из вежливости, но всё-таки нашла в себе решимость перебороть это: — Да, пожалуйста, если вам несложно.

Брать машину для перевозки экстренных пациентов мы не стали и просто вызвали такси, отправившись вслед за скорой. В итоге всё прошло именно так, как мы с отцом и планировали. В госпитале Сору отправили в реанимацию, прооперировали, подивились его невероятной везучести, и уже через полтора часа врач сообщил Химе, что жизни её брата ничто не угрожает, но прямо сейчас ему нужен покой — приезжайте завтра.

После чего мы отвезли Химе домой, а я по дороге позвонил Тацуки, попросив её остаться на эту ночь в гостях у подруги.

— Я так вами горжусь, — вдруг с теплотой сказала мама, прижимая меня к груди и взъерошивая волосы, когда мы возвращались домой на такси.

— Что? — растерялся я, не совсем поняв, к чему это было.

— То, как вы с отцом, несмотря ни на что, спасаете жизни… — она улыбнулась, не став заканчивать фразу. — Я так вами горжусь.

— Оу… — честно говоря, я здорово смутился. — Спасибо… наверное.

Правда, у нашей деятельности есть и другая сторона. Иногда мы ещё правим воспоминания пациентов, чтобы они считали, что их травмы были менее серьёзными, а лечение в нашей клинике — более обычным. Это было жизненной необходимостью, если мы хотели продолжать сохранять существование нашей необычной клиники в тайне. Недавно я выяснил, что это вполне возможно сделать с помощью фулбринга — потребовалось всего лишь пару раз пронаблюдать, как отец заклинаниями и специальными приборами правит память людям, а затем повторить, предварительно использовав подчинение на жертве. Мне не нужно было понимать всю механику процесса, достаточно было полностью подчинить душу и тело жертвы, после чего приказать ей забыть о чём-то. И всё. И да, хотя раньше я считал это невозможным для меня, оказалось, что подчинить живого человека не так уж и сложно. Нужно было просто перейти за определённый порог в количестве и качестве реацу, после преодоления которого духовной силы обычных людей уже не хватало, чтобы быть помехой моему подчинению. Я старался не злоупотреблять этим, но… когда речь шла о спасении жизней или о том, чтобы заставить какого-нибудь негодяя сознаться в содеянном, я позволял себе переходить собственноручно установленные ранее границы.

Вот о чём мама до сих пор не знает, так это о том, что я использовал фулбринг на группе хулиганов из своей школы. История там получилась весьма неприятная.

Как мне довелось узнать на собственном опыте, средняя школа в Японии существенно отличается от младшей. Если начальные классы не сильно разнились с тем, что было в моём прошлом мире, — за исключением национальных особенностей, это были всё те же дети, — то в средних мне сразу же показали, что здесь у них не там и нужно соблюдать правила. На уроках всё было более-менее привычно, разве что с поправкой на пассивность одноклассников: все сидели тихо, молча выполняли команды учителя, да и вообще преподаватели пользовались у детей большим уважением, нежели на моей первой родине. Интересное началось, когда на меня обратила внимание группа ребят на два года старше, которые считались в нашей школе самыми крутыми. Дело в том, что подобострастное отношение к «старшим», так называемым семпаям, здесь считается нормой. Даже разница в один год становится причиной пропасти между учениками. Но проблемы начались вовсе не