Дмитрий Борисович сделал паузу, ожидая соответствующего вопроса. Чисто психологический прием, когда собеседник, сам задавая вопрос, заранее ставит себя в положение просящего.
— И какой же? — клюнул на трюк юноша.
— О, сущий пустяк. Всего лишь полтора процента с отчислений от вашего изобретения, — улыбнулся юрист, готовясь в случае торга скинуть до приемлемого для себя одного процента.
— Вы так уверены в идее Романа? — удивленно повернулся в его сторону Сергей Александрович.
— Я считаю, у нее определенно есть хорошее будущее, — дипломатично ответил Кряжин.
— Если вы оформите мне патент во всем мире, то полтора процента — ваши, — твердо пообещал Роман.
Мысленно Дмитрий Борисович похвалил себя, что идеально построил разговор и выбил не один, а полтора процента. Лишь мимоходом посетовав, что можно было назвать цифру и побольше.
— Тогда завтра же предлагаю оформить наше соглашение. Я его заверить не смогу, так как буду участником, но у меня есть хороший друг, ходатай по делам, он-то и поставит свою подпись в договоре между нами. Вас такое устроит?
— Вполне. Но можно сделать это утром? Завтра мы уже собирались отправиться домой. Итак задержались больше, чем изначально планировали, — сказал юноша, а Винокуров-старший подтвердил, что задерживаться еще на день они не собираются.
* * *На этот раз мы прибыли в театр еще раньше, но буфет уже был полон людей. Все столики заняты, а ведь вынесли дополнительные, да еще и стульев вокруг них добавили.
— Все же просто не поместятся в зале, — тихо прошептал я, с потрясением глядя на эдакое столпотворение.
— Большинство на постановку и не пойдут, — пожал плечами и также тихо ответил отец. — Многие сюда пришли не спектакль смотреть, а также как и мы — встретиться с возможными партнерами, обсудить сотрудничество, а кто-то, в основном из дам, просто себя показать. Выгодные партии опять же здесь обсуждают иногда. Мест, где высокое общество могло бы встретиться вот в таком составе, в Дубовке не много.
После такого откровения, я снова поменял свое отношение к желанию тети открыть театр. Сначала думал — блажь. Потом, после первого посещения, решил, что это неплохой источник дохода для Зубовых. А сейчас до меня дошло, что благодаря театру тетя, пожалуй, одна из самых влиятельных дам этого городка. Она ведь может и отказать в посещении своего заведения. Ссориться с ней — себе дороже. Наверняка есть и другие места, где аристократы без урона для чести могут встретиться. Да хоть бы и в ресторане! Но то — чисто для местной публики удобно. Потому-то в среду и было столь мало народа. А вот приезжать из того же Царицына в Дубовку ради одного ужина с одним, или парой людей, да еще если не знаком, а именно для заведения таких связей… Тут предлог посещения постановки выглядит куда солиднее, чем просто поужинать в ресторане Дубовки. Еще и с впечатлениями от спектакля уедешь. А местные заранее все посмотрели, и могут не ломиться в зал, а спокойно подождать в буфете, да навести мосты с интересующими их людьми. Гениально! Браво, тетя! Аплодирую стоя.
Первым делом мы подошли к барной стойке. Заказав нам попить, отец спросил у буфетчика, к кому можно подсесть.
— Вам по деловому вопросу, или скрасить досуг? — тихо уточнил молодой человек чуть старше двадцати.
— По деловому. Хочу древесины прикупить.
— Третий столик, — подбородком указал в нужную сторону парень. — Купец Михайлюк при заказе сетовал, что казенные лесопилки его лес не законтрактовали.
— Благодарю.
Вот так. И полагаю, отец здесь не один такой, кто к буфетчику с подобным вопросом обращается. И купец о том знает, потому и обмолвился о своей проблеме. Вроде все чинно, благородно, но при этом — заказчик и покупатель, или деловой партнер при таком подходе быстрее смогут найти друг друга. Ай да Софья Александровна! Интересно, как долго она обучала слуг такому, и сколько сил ей пришлось приложить, чтобы все стало работать как часы?
— Вы позволите? — спросил отец, когда мы подошли к указанному столику.
— Не имею возражений, — кивнул купец.
Внешне он был довольно подтянут, что не вязалось в моей голове с образом его деятельности. Борода есть, но аккуратно подстрижена, никакой «лопаты». В сюртуке, лет сорока, из кармана выглядывает цепочка часов.
— Сергей Александрович Винокуров. А это мой сын — Роман Сергеевич, — усевшись, представил нас отец.
— Игнат Пархомович Михайлюк. Приятно познакомиться.
— Впервые в Дубовке? — завязал разговор отец.
Мне же по статусу пока было не положено влезать, пока ко мне напрямую не обратятся. Мал еще. Вот как хотя бы раз обратят на меня внимание, тогда уже и можно будет самому реплики вставлять. Этикет-с.
— Да-с. Так-то я из Усть-Медведицы, — брови моего отца взлетели вверх от этих слов, — в Калач вот сначала приехал. Прослышал про царский заказ — на стройку новой дороги, вот и решил свой лес предложить. Да не успел. К Мельникову я даже не совался. К Новосельскому не пустили, а Кокорев сказал, что все уже законтрактовано, — развел руками купец.
— Не ближний свет — ваша станица, — сказал отец, когда Игнат Пархомович сделал паузу, приложившись к бокалу с вином.
— Уж что поделать, купца ноги кормят, — улыбнулся мужчина.
— Полагаю, потому вы здесь и оказались?
— Да. О театре госпожи Зубовой при мне не раз очень лестно отзывались. И как место, где можно провести приятно время, или где можно найти выгодный союз или партнера.
— Да, моя сестрица поставила шикарное заведение.
Тут уже самому Михайлюку пришло время удивляться.
— Так Софья Александровна — ваша сестра?
— Да, это так. И вам не соврали насчет возможности найти партнера. В моем поместье имеется пилорама. Сын предлагает ее усовершенствовать, — указал на меня отец. — Но чтобы у новой мощности была полная загрузка, требуется лес.
— Как хорошо, что я все же решил посетить театр госпожи Зубовой, — улыбнулся Михайлюк, приготовившись к торгу.
И таки да, дальше начался именно торг. Все же станица Усть-Медведицкая находится от нас за многие версты. Доставка дерева оттуда в копеечку влетит купцу, поэтому и для нас древесина от него резко вырастет в цене. Зато хоть водой можно ее доставить, а это — самый дешевый способ ее транспортировки.
— Две с половиной тысячи за барк, ниже не могу, — после ожесточенного торга, начав с трех тысяч за барк, сказал Игнат Пархомович. — Иначе мне в убыток уже будет. Я тогда лучше вообще тот лес рубить не буду, — твердо заявил он.
Отец замолчал, нахмурив брови. Две с половиной тысячи — это много. С другой стороны в барк вмещается примерно столько же бревен. Чуть меньше, но все же. Итого нам каждое бревно чуть дороже рубля выйдет. Тогда как у Уварова за шестьдесят копеек покупаем. Понятно, почему отец торгуется. Но Уваров — вот он, рядом. Да и лес у него не такой длинный, как Михайлюк предлагает. У Леонида Валерьевича бревна в четыре сажени примерно, а купец обещает в шесть сажень поставлять. Доски будут длиннее, да и брус из такого дерева можно толстый выпилить. Шире ассортимент получится. И одного барка нам надолго хватит. Я прикинул в уме — сейчас мы в день по двадцать пять бревен четырех саженных распускаем на доски. При модернизации лесопилки, если я прав, эта цифра увеличится до сотни. Но тут — шести саженные бревна. На них больше времени уйдет. Ну, допустим, восемьдесят успеют, а не сто. Плюс-минус лапоть, как говорится. Если поделить количество бревен в барке на восемьдесят, то получим, что весь барк мы где-то за месяц перепилим. Ну, может чуть больше. Все-таки воскресенье и здесь выходным днем считается. Пусть даже за сорок дней. Игнат Пархомович утверждает, что самое долгое — за десять дней барк с лесом к нам доберется. То есть поставки он может делать три раза в месяц. Что для нас избыточно.
Так, а сколько доска стоит? Вроде по пятьдесят копеек мы продаем казне на строительство дороги? Миллер попросил за свою помощь скидку в пятнадцать процентов. То есть у нас излишки он купит за примерно сорок с небольшим копеек. Сейчас мы отгружаем по сто досок, будем по четыреста. Триста — излишек. Триста досок Миллеру дадут нам сто двадцать рублей в день. С одного бревна в шесть сажень сколько досок выйдет? Точно больше, чем с четырех саженного. Допустим восемьдесят шести саженных бревен дадут нам то же количество досок, что и сто четырех саженных. Итого умножаем сто двадцать рублей, которые «заработаны» будут за день на тридцать и получаем… Три тысячи шестьсот рублей! Вычитаем обязательный налог в десять процентов, и все равно три тысячи с лишком остается в плюсе. Короче, по такой цене древесину брать можно!
