«Нет! Просто… просто, нет! Сука! Судьба, богиня, демоница или кто ты там?! Самка собачья, да будь ты проклята! Чем?! Ну чем я заслужил такое посмертие или перерождение?! Уж поверь, я тебе — твари такой, собственными зубами горло порву, едва только смогу до него добраться!» — моя ругань, воспроизведённая высоким детским голосом, да ещё и сквозь истерический смех, прозвучала одновременно трагично и отчаянно, но, самое главное, она оставалась безответной, а ржавые стены всё так же мрачно нависли со всех сторон, и лишь тусклая аквила обещала что-то кроме смерти и одиночества.

Глава 2. Один в темноте

Не представляю сколько времени я провёл возле гротескного скелета, но постепенно мне удалось преодолеть последствия полученного удара судьбы и избавиться от отчаяния, которое грозило сковать меня незримыми цепями и, в итоге, погубить. Благо, мне удалось зацепиться за желание сохранить собственную жизнь, ценность которой никак не изменилась из-за смены облика.

Пожалуй, главной причиной думать именно так, стал тот непреложный факт, что мне удалось в полной мере сохранить собственный разум. Мне ведь всегда казалось, что внешность людей никогда не позволяла полностью распознать их суть. Даже при том условии, что мои новые знакомые не пытались скрывать что-то от окружающих или играть на публику.

Поэтому, понемногу я убеждал себя ни в коем случае не зацикливаться на том, как теперь выгляжу. Так мне и удалось избавиться от ужаса, пришедшего с первым взглядом на собственное отражение и некоторое время обволакивал меня словно плотная маслянистая плёнка.

Да и чудовищный лик быстро поблек в памяти, стоило только переключиться на решение насущных задач. И лишь образ вечно горящих глаз, казалось навеки, отпечатался в моей памяти, словно древний монолит некронтир.

И, когда всё это произошло, мне удалось вновь подняться на ноги и продолжить работу руками, которые благо были устроены вполне по человечески и легко забирались в карманы одежды. Жаль только, что обыск останков должен был стать для меня разочарованием.

Ну, наверное…

Не триумфом же мне нужно было это называть? Ведь не считая непонятного футляра, который я по привычке принял за портсигар, хотя и оказался не в силах открыть, мне удалось добыть только пару приблизительно пятисотграммовых брикетов, украшенных многочисленными и непонятными надписями на плотной упаковке, пустую флягу и довольно паршивый самодельный нож.

Впрочем, из неожиданных бонусов, я быстро догадался о содержимом и предназначении брикетов. Ведь на краю одного из них виднелись следы зубов, которые не справились с упаковкой. Ну а аккуратно отрезав и обнюхав кусочек, я окончательно уверился в том, что это превращённая в порошок и спрессованная кем-то пища.

После такого открытия, мне пришлось хорошенько подумать над тем, стоило ли это есть. Ведь не имея питьевой воды я рисковал попросту подавиться подобной сухомяткой, да и обязательно бы усугубил нарастающую жажду. А, с шансами найти здесь источники доступной питьевой воды, дела обстояли «весело» и только и делали что внушали «оптимизм».

Всё-таки из-за устойчивого чувства голода мною было принято половинчатое решение, по принципу «Главное! Не навреди». И я отправил в желудок всего несколько кусочков безвкусной дряни, предварительно тщательно пережевав их и напитав слюной.

Впрочем, даже это было воспринято истощённым организмом как подарок. Поэтому я почувствовал себя немного лучше, стоило пройти какому-то смехотворному промежутку времени.

Но, наверняка, мне не стоило надолго задерживаться возле этого токсичного водопада или, скорее, водосброса. Ведь место было излишне открытым, а шум воды мешал слышать не только меня, но и мне. Однако, перед уходом я наконец обратил внимание на то, что у меня не было никакой одежды.

И ещё немного задержался здесь ради того, чтобы забрать или порезать все вещи мертвеца и исправить вскрывшуюся несправедливость. Именно благодаря этому у меня появились примитивная набедренная повязка, пародия на заплечный мешок и ножные обмотки.

Впрочем, ткани хватило бы и на большее, но худшую её часть я потратил на то, чтобы плотно и тщательно обмотать своё лицо, оставив открытыми только глаза и иные жизненно необходимые отверстия.

Предосторожность на случай встречи с… да по сути с любыми обитателями этого мира, в существование которых мне очень хотелось верить.

Одна беда, занятие подобным ремеслом потребовало от меня массу времени и сил. Так что несмотря на усилившуюся жажду, я отломил и съел ещё несколько кусочков брикета, а затем повторил процедуру ещё несколько раз. И, в итоге, от содержимого вскрытой упаковки, осталось не больше трёх четвертей.

— Покойся с миром и спасибо тебе, — напоследок сказал я мертвецу, после чего сбросил одиноко лежавшие кости вниз, прямо в поток ядовитой жидкости.

Ведь я был благодарен не только за вещи сомнительной ценности, но и за бесценный намёк на то, что где-то в округе должны были водиться живые существа. Не факт конечно, что все живущие здесь окажутся разумными и неагрессивными. Однако! Если у них окажется при себе лишняя питьевая вода, я буду готов перетерпеть многие неудобства.

И только одно внушало опасения, которые ничем нельзя было побороть. Если мертвец пробыл здесь так долго и его никто не обобрал до меня, то можно было уверенно предположить, что путь до людей был либо очень далёким, либо очень трудным. Поэтому я отправился на его поиски скорее с мрачной решимостью, чем воодушевившись всем происходящим.

Ведь если этот отстойник действительно имел отношение к тому о чём я думал с того момента, как на глаза попалась аквила, то веселье здесь уготовано не мне, а каким-нибудь бесноватым тварям из местного аналога преисподней. И теперь я даже немного жалел о том, что не был фанатичным книжником, который бы посвятил всю свою жизнь подготовке к подобному попадалову.

А ведь кроме отдалённых угроз, совсем рядом могли бродить те самые твари, которые едва не нашли лёгкий и бесплатный перекус, в моём лице. И пускай я понятия не имел о том, что это были за существа или чудовища, но сам факт их существования, уже давил на мою психику и заставлял опасаться новой встречи с ними.

Поэтому, конечно если я не хотел впасть в уныние или уйти в себя, за эталонное правило выживания следовало взять то, согласно которому думать следовало всегда, но только о решении текущих проблем.

И, кажется,