— А некромантия?

— Некромантия, — наставительно поднял указательный палец капрал, — требует свежего трупа. То, что мы видели на Петршине, если угодно, вообще не призрак. Наверняка у учёных мужей есть своё толкование и своя классификация на такой случай, но для нас важна суть: привидение появляется спустя продолжительное время, когда от тела остаётся разве что скелет. И каким именно окажется привидение — разговорчивым или немым, злым или добрым — предсказать невозможно. Даже само появление призрака не угадать заранее, хотя тут у тебя есть преимущество. Поскольку наш мир отражает ваши легенды, твои предсказания в этом плане с большой вероятностью сбудутся. Рано или поздно.

— Значит, то, что случилось со мной на лестнице — тоже своего рода некромантия?

— Наверное, — Иржи развёл руками. — С такими вопросами тебе явно не ко мне. Я знаю только, что если человеку перерубили шею, говорить он уж точно не сможет.

Они как раз достигли последнего перекрёстка, прямо напротив Клементинума, и собирались свернуть влево, к кордегардии, когда из пивоварни справа, над входом в которую раскачивалась вывеска с огромной синей щукой, появился Войтех Чех. Он с явным облегчением направился к приятелям:

— Наконец-то! Я вас всюду ищу.

— Но командор ведь сказал — в полдень? — с недоумением спросил Максим.

— Нет, я не от него, — замотал головой ординарец. — Я насчёт нашего дела и вчерашних слов пана… мэтра, — Войтех с подозрением огляделся и принялся нервно покусывать кончик уса, будто раздумывая, безопасно ли вести такой важный разговор у входа в пивную.

— Давайте куда-нибудь зайдём? — предложил Макс, в свою очередь косясь на мрачновато-торжественную громаду Клементинума.

— В «Щуку» не стоит, — предупредил Иржи.

Словно в объяснение его предостережения двери трактира раскрылись, выпуская двух иезуитов. Стражники, не сговариваясь, двинулись к Карлову мосту, но прошли не больше сотни метров, когда Шустал поманил всех за собой, и открыл низкую дверь в доме по левой стороне, под вывеской с золотым деревом.

— Почему здесь? — поинтересовался у друга Максим, пробираясь вслед за ним к пустующему столику в дальнем углу.

— Потому что здешний хозяин — русин. Он терпеть не может отцов-иезуитов, и те сюда никогда не заходят. А ещё тут подают гжанец.

— Что это за штука?

— Подогретое пиво с травами и мёдом. По нынешней погоде — самое то.

Пан Чех на этот комментарий только пренебрежительно фыркнул, но когда все трое уселись вокруг небольшого стола, тоже заказал себе гжанец. Подавальщик — здесь это был степенного вида, уже немолодой тролль — важно кивнул, удалился, и через пять минут вернулся с подносом, уставленным кружками и закусками. Когда подавальщик ушёл, ординарец убедился, что поблизости нет никого, кто мог бы их подслушать, и вполголоса заговорил:

— Тот, кто нашёл и раньше нас расспросил того беднягу, должен был узнать о нищем, так?

— Конечно.

— Допустим, нищего проследили до городских ворот. Скорее всего тех же Смиховских, через которые проходили и мы. Стражники могли подсказать, входил ли в город описанный человек.

— И?

— Именно что «и»! — Войтех сделал торопливый глоток, хотел было поморщиться, но вместо этого с удивлением заморгал, потом причмокнул, и сделал ещё один глоток. — А недурно! — констатировал он.

— Пан Чех! — воззвал к ветерану Иржи.

— Так вот — как кто-то мог узнать, что нищий оказался в богадельне? А тем более — как кто-то мог узнать, что потом из монастыря бежал монах, который в этой самой богадельне говорил с этим самым нищим?

Сказанное произвело на друзей не такое сильное впечатление, как необычная для Войтеха Чеха многословность. Однако постепенно, по мере того, как к парням начало приходить осознание того, что раньше них успел сообразить ординарец, лица их всё сильнее вытягивались в изумлении.

— А ведь верно, — кивнул Шустал.

— То есть кто-то навёл на след монаха? Кто-то внутри самого монастыря? — Макс с сомнением скривился. — Под носом у отца Варфоломея?

— Выходит, что так, — развёл руками Войтех.

— Предположим, выследить нищего до богадельни можно было бы и без всего этого, — начал размышлять Иржи. — Но то, что брат Ареций забрал дублет и ушёл из обители, едва ли мог узнать кто-то вне монастыря. Хотя с другой стороны, — капрал посмотрел на Резанова, — наш информатор ведь тоже не из братии. Однако в подробностях сообщил нам о случившемся.

— Тогда тут не обошлось без ведовства, и притом тёмного, — посуровел пан Чех и, залпом осушив остатки первой кружки, пододвинул к себе вторую. Максим, нахмурившись, оглядывал помещение трактира. У стойки ловко обслуживали многочисленных посетителей ещё два немолодых тролля. Вот из кухни появился дородный седовласый мужчина в шапочке-скуфье на затылке и белом фартуке, с довольным видом оглядел зал, потом сказал что-то подавальщикам. Те в ответ дружно кивнули.

— Пан Михал, — Иржи, проследив взгляд приятеля, кивнул в сторону повара. — Здешний хозяин.

Пан Михал ещё раз огляделся, Шустал приветственно махнул ему рукой. Повар с улыбкой помахал в ответ, потом направился обратно в кухню, на ходу потрепав по лохматой голове лобастого рыжего кота, дремлющего, поджав лапы, прямо на трактирной стойке.

— А это Чёрт. Здешняя гордость, великолепный крысолов, — заметил Иржи с усмешкой. Глаза Макса расширились:

— Коты.

— Чего-чего?

— Коты. Вот он, источник нашего информатора, — и он тихо рассмеялся от облегчения. — Не было никакого тёмного ведовства.

— Хорошо, пусть. Но преследователи-то как узнали, кого искать и где? — ординарец с хрустом вгрызся в маринованную луковицу.

— Это загадка, — согласился Максим. — Но вариантов тут может быть много. В конце концов, мне ведь дал сведения рабби Лёв, а он сам узнал от соотечественников.

— Я про то, что дублет перешёл от нищего к монаху. Это случилось в богадельне и этого не мог видеть никто