— «А теперь, Пумба, мы начинаем копать!» — усмехнулся Макс, но, поймав непонимающие взгляды Шустала и Чеха, смущённо умолк и сделал большой глоток из своей кружки.

— Мне, к слову, интересно вот ещё что, — задумчиво заговорил Иржи. — Пять лет брат Ареций провёл в обители, ни разу не выходил за её стены. По словам отца Варфоломея, человек это был тихий и скромный, очень набожный, никогда никаких взысканий к нему не применялось. Ухаживал за больными в богадельне, присматривал за монастырским кладбищем. И вдруг — побег. Неужели золото оказалось настолько соблазнительным?

— Он это сделал из-за дочери, — пояснил Резанов, и снова оба напарника уставились на него в изумлении. — Что? — заморгал капрал-адъютант.

— Какой дочери?

— Ну, я же говорил: он перед смертью просил отпустить ему грехи.

— Это да. Но про дочь ты не упоминал.

— Чтоб меня… — растерянно потёр щёку Максим. — Но он как-то это всё сумбурно бормотал, невнятно. Как горячечный бред.

— Попробуй вспомнить, — настаивал Иржи. Пан Чех, вертя в руках кружку, буравил Макса взглядом, словно силясь помочь тому припомнить сказанное. Резанов, нахмурившись, сосредоточенно думал.

— Он сказал, что девочка на Подскали, у какой-то старухи. Майзелова? Махерова? Что-то такое с «Ма». И ещё называл имена, но я их не помню. Наверное, имена жены и дочери. Ну или матери девочки — может, они и не были женаты?

— Подскали, конечно, деревенька небольшая, но если мы там появимся с расспросами — никто ничего не скажет, а искомых людей предупредят, — задумчиво заметил Иржи.

— Думаешь, стоит туда наведаться?

— Других ниточек всё равно ведь нет. Если, конечно, пан командор даст разрешение.

— Есть другая ниточка, — вдруг подал голос пан Чех. Оба приятеля повернулись к ординарцу. Войтех кивком головы указал на Максима:

— Ваша эта присказка, пан Резанов.

— Это из детской сказки, — быстро отозвался тот. — Из моих родных мест. А что с ней?

— Про «будем копать».

— Думаете, брат Ареций вырыл подкоп под монастырской стеной?

— Нет, — усмехнулся в усы ординарец. — Но он же был могильщиком в обители. Что ему мешало уйти через какой-нибудь подземный ход на кладбище?

— Я думал, монахов хоронят в главном монастырском храме? — уточнил Макс.

— Братию — да. Но мирян, скончавшихся в богадельне, хоронят на маленьком кладбище позади неё, внутри монастырских стен. И там точно есть склеп, откуда можно попасть в катакомбы.

— Откуда вы знаете? — удивлённо спросил Иржи.

Пан Чех помрачнел.

— В сорок седьмом, после июльских боёв, там похоронили погибших горожан. Королевских наёмников, которые были убиты на улицах, свезли на погост заброшенного костёла кармелитов.

— Где это? — не понял Максим.

— Костёл Девы Марии Снежной, — отозвался Шустал. — Он ещё с гуситских войн стоит заброшенным, там даже крыша уже обвалилась.

— Освящённая земля есть освящённая земля, — заявил Чех. — Над могилой наёмников стоит каменный крест. А тех пражан, что выступили против императора, просто спрятали и забыли.

— Спрятали — да. Но насчёт того, чтобы забыли — сомневаюсь, — заметил Макс, вспомнив историю своего тестя. — Что ж, попытка не пытка. Доложим пану командору, и пусть он решает.

— Входите, — Брунцвик сидел за столом, глаза его быстро бегали туда-сюда, просматривая строчки на исписанном убористым почерком листе. Края ещё нескольких таких же листов можно было рассмотреть в полураскрытой папке перед рыцарем.

— Пан командор, разрешите доложить, — и, получив дозволение, капрал-адъютант принялся излагать сообща рождённые идеи. Брунцвик слушал внимательно и не перебивал, но, когда Резанов закончил доклад, покачала головой.

— Сейчас это не существенно, — пояснил он.

— Пан командор? — Макс придал голосу вопросительные интонации.

— Не важно, как и почему брат Ареций сбежал из монастыря — в конечном счёте те, кто изначально пытался отыскать клад, настигли его, убили и забрали золото. Если ваш источник прав, и холод является следствием появления в Праге этих «кладоискателей», — последнее слово Томаш процедил сквозь зубы, — то для нас куда важнее отыскать их самих.

— Только с чего начать, пан командор? — подал голос Иржи. — У нас ни свидетелей, ни подозреваемых.

— Поквартирный обход, — спокойно пояснил рыцарь.

— Простите, пан командор? — недоумённо посмотрел на него Максим.

— Поквартирный обход, — повторил Брунцвик, кивнув капралу-адъютанту. — Ваша идея, пан Резанов.

— Но вы же говорили, пан командор…

— Что людей и времени на это нет, — кивнул рыцарь. — Поэтому я сегодня побывал у господина Отто Майера, и тот любезно помог мне получить в обход обычной бюрократической волокиты некоторые документы.

Он принялся раскладывать на столе исписанные листы.

— Дом «У красного колеса» до происшествия со служанкой принадлежал мяснику Гинеку Шпруту. Он его продал сразу после смерти девушки — вроде бы не пожелал оставаться там, где случилось несчастье. Дом «У белого единорога», который сейчас сносят — во владении мясника Адама Дубчека. Причём купил он его совсем недавно. А в могиле на погосте Святого Петра, возле которой нашли труп кладбищенского сторожа, был похоронен мясник Людвиг Новотный.

— То есть наши кладоискатели имеют какое-то отношение к цеху мясников, пан командор? — недоверчиво поинтересовался Шустал.

— Такой почтенный цех, — пробормотал себе под нос пан Чех и с сомнением покачал головой.

Командор обвёл взглядом всех троих стражников и скрестил на груди руки:

— Или так — или же у нас удивительное совпадение. Лично я в совпадения не верю.