— Крупная зараза!

— Кто-нибудь откройте окно!

— Нет-нет, пусть летает! Вон он уже нашел себе цветок!

Люди двигались довольно медленно, и этот негодник был здесь единственным развлечением. Вдруг перед нашей «змейкой» стукнули каблуки.

— Та-а-ак! Кто крайний в этой очереди?

Поднялась рука, но некто продолжил:

— Вот и оставайся крайним. Мы же, боевые маги-аристократы, предпочитаем быть первыми!

Все как один в очереди повернулись к говорящему. А это был никто иной как Семен Зорин. Был он немного помят и пах так, словно последние пару дней его не выпускали из клетки. Однако глаза горели обычной наглостью.

Отпихнув первого в очереди, он сунулся в окошко регистратуры и кинул туда свои документы.

— Так, ты! Оформи меня к травматологу, быстро! Я не намерен стоять в общей очереди с этим сбродом. Мы, Зорины, ценим свое время.

— Эй ты! — крикнули из очереди. — Так-то я тоже благородных кровей, но жду, как и все!

И Зорин смерил его презрительным взглядом.

— Кто это тут гавкает? Собрался вызвать меня на дуэль, червяк?

— Нет… Но очередь на то и очередь, чтобы…

— Видал⁈ — и Зорин показал руку, на которой была россыпь синяков. — Это я получил в схватке с тварями Изнанки. Вчера весь вечер боролся с ними, пока такой как ты, клоун, трясся под кроватью. Так что не тебе мне что-то объяснять! Безобразие!

И он повернулся к женщине в регистратуре.

— Долго мне еще ждать⁈ Это так-то больница для благородных. Какого черта здесь так много простолюдинов?

Женщина ответила:

— Простите Семен Борисович, но последние дни к нам поступает слишком много пострадавших, чтобы мы фильтровали их. Приказ главврача — принимать всех без оглядки на статус.

В очереди все одобрительно забурчали. Все, кроме Зорина.

— Эта страна катится в бездну! Сначала порталы открываются как грибы после дождя, потом умирает Король, а теперь благородным приходится нюхать запах черни! — и он обвел очередь презрительным взглядом. — Эй ты!

Это он сказал уже мне.

— Ты чего на меня пялишься⁈ Тебя чего поезд переехал, что тебя так затянули в эти тряпки?

Он расхохотался.

Я же продолжил молча наблюдать, как забавно верещит этот дурачок. Даже не знал, с какого момента можно вступить в игру — Позорин заслуживает большего, чем просто удар промеж глаз.

— Эээ… — и он помотал у меня перед лицом ладонью. — Ты чего, немой, увалень? Забыл как губами шевелить?

— Семен Борисович, — сказала женщина из регистратуры. — Простите, но с вашими синяками, вам придется…

Зорин повернулся к ней.

— Что мне придется⁈

Вздохнув, она продолжила:

— … Посидеть в очереди. С вашими ранами вас примут только в порядке…

— Это безобразие! Я член рода Зориных и требую к себе соответствующего отношения! Мне срочно нужен врач, и он должен сам спуститься ко мне! — и Зорин указал пальцем себе под ноги. — У меня нет времени ходить по кабинетам! Ты!

Он указал на меня.

— Ступай к травматологу и приведи его сюда, живо!

Но я только пожал плечами, а затем упал в кресло. На Позорина же постарался посмотреть настолько презрительно, насколько это было возможно. Взгляд, нет, не стал спешить — к чему?

Увидев, как «простолюдин» вальяжно уселся перед ним в мягкое кресло, у Зорина буквально пар повалил из ушей.

— Ах ты, мразь! Сидеть? Пердо мной⁈ Я тебе дал приказ! Или ты оглох? Или бинты мешают? Так мы сейчас это поправим!

И он выхватил со стола в регистратуре ножницы. Увидев его с «оружием», люди с визгом брызнули в разные стороны.

— Сейчас я помогу тебе, — и хохотнув, Зорин принялся разрезать мне бинты. — Посмотрим, какой ты красавец!

Несколько движений и бинты начали расходиться.

— Ваша милость, остановитесь! — крикнула женщина из регистратуры. — Сейчас я приведу врача, а вы…

— Пусть идет, а пока мы посмотрим, какая рожа у этого… — еще одно движение, и мое лицо было полностью свободно. — Этого…

Раздался звон — несколько монет, выпав из бинтов, покатились к ногам Зорина. Я помог ему: сорвал последнюю тряпочку и вздохнул. А так дышалось куда легче.

В зеркале гардеробной отразилась дрожащая фигура Зорина, а рядом и мое лицо. Еще немного опухшее, но уже совсем не такое страшное, как в лавке. Узнать меня можно было без труда.

Вот и Зорин узнал. Судя по его морде, он страшно пожалел о том, что трогал ножницы.

— Обу… Обу… Обу…

— Привет, Позорин, — сказал я. — Что, не любишь стоять в очереди?

— Нет, я… Просто…

Звякнув, ножницы выпали у него из пальцев. Я же кивнул на монеты у него под ногами.

— Подними мое золото, будь другом.

Покраснев до кончиков ушей, Зорин принялся собирать монеты. Вдруг снова появился шмель — и радостно жужжа, кинулся к моему недругу.

— Ты… Брысь! Уйди! — стонал тот, пытаясь поднять очередную монету с пола. — Пожалуйста…

Окружающие удивленно посматривали на эту сцену — сначала на этого гордого аристократа, не желающего знать ничего, что «задевает его честь», а потом на меня, который одним взглядом заставил его трепетать. На шмеля тоже посматривали — особенно на то, как он елозит у него по темечку.

— Вон, вон еще одна, — говорил я, пока Зорин ползал вокруг огромного фикуса. — За кресло закатилась.

— Где… Не вижу… Ай! Он меня ужалил!

И весело жужжа, шмель устремился обратно опылять цветок. По щекам Зорина катились слезы, а среди стоящих в очереди начали раздаваться первые смешки.

Я же поманил Зорина пальцем, и он смирно мне в руку все золото.

— Ты уже идешь к травматологу, — спросил я, — или тебе помочь?

— Нет, я сам… — и вжав голову в плечи, он устремился прочь. Правда, не в коридор, где располагались кабинету, а в туалет.

Сложив золото в карман, я облегченно вздохнул и коснулся своего лица. Возможно, к врачу мне и не нужно. А вот Марьяне…

Кстати, где она? Что-то ее долго нет.

* * *

В больничном туалете.

Закрывшись в кабинке, Марьяна придирчиво рассматривала свою руку. Кисть ужасно чесалась, и если на улице это еще получалось терпеть, то в больнице она словно с цепи сорвалась.

— Зараза… Что за