— Ну ты даёшь! — продолжил он, и в его голосе не было ни капли обычной саркастической язвительности, только чистое, неподдельное облегчение. — Я думал, тварь тебя сожрала! Я уж было приготовился оплакивать лучшего повара в моей жизни и искать себе нового! А она… она просто убежала, представляешь⁈ Визжала, как резаная, и удрала! Я такого в жизни не видел! Может, ты её так напугал своим падением, что она решила больше не связываться с безумцами, которые прыгают в овраги.

Я попытался сесть. Первая попытка провалилась — мир закружился, как в калейдоскопе. Вторая попытка увенчалась успехом, но каждая мышца в теле запротестовала, напоминая, что падать с обрывов — это не моя специализация. Голова гудела, как трансформаторная будка. Воспоминания возвращались обрывками, вспышками, как разбитое зеркало, в котором можно увидеть лишь кусочки целой картины. Зелёная кожа. Глаза цвета мха. Поцелуй со вкусом лесных ягод…

— Женщина… — прохрипел я, оглядываясь по сторонам с надеждой увидеть хоть какой-то след её присутствия. — Где зеленокожая женщина?

Рат подозрительно сощурился. Он спрыгнул с камня и осторожно подошёл ко мне, принюхиваясь, словно проверяя, не сошёл ли я окончательно с ума.

— Какая ещё женщина? Совсем головой тронулся? Тут никого нет. И не было. Только ты, я и эта чёртова тварь, которая, слава крысиным богам, свалила.

— Как это не было? — я попытался встать, но ноги подкосились. — Она была здесь! Зелёная, красивая… она целовала меня… она говорила…

— Слушай сюда, шеф, — перебил меня крыс, и в его голосе снова появились стальные нотки, которые обычно означали, что он собирается сказать что-то неприятное, но правдивое. — Ты когда от этого злыдня уворачивался, споткнулся о корень и рухнул сюда, в овраг. Приложился башкой вот об этот самый камень, — он ткнул лапкой в валун рядом со мной, на котором, как я теперь заметил, виднелось тёмное пятно, подозрительно похожее на кровь, — и отрубился. Наглухо. Вырубился, как телевизор во время грозы.

Я смотрел на него, и в голове царил полный хаос, как в кухне ресторана во время вечерней запары. Его слова звучали до ужаса логично. Падение, удар, потеря сознания. Галлюцинация от боли и шока. Классическая картина черепно-мозговой травмы. Это всё объясняло. Но воспоминания… они были слишком яркими. Слишком настоящими, чтобы быть просто плодом моего воображения. Я помнил прохладу её кожи под моими пальцами. Помнил вкус её губ, шелест её голоса, как её волосы касались моего лица.

— Нет, — упрямо помотал я головой, отчего в глазах снова потемнело, и пришлось зажмуриться. — Она была здесь. Я с ней говорил. Она сказала… что я… особенный.

— Особенный, — хмыкнул Рат. — Ну, в том, что ты особенный, я не сомневаюсь. Особенно в умении влипать в неприятности.

Я огляделся более внимательно. Овраг был пуст. Совершенно пуст. Никаких следов женщины. Ни её одежды из листьев, которую я помнил так отчётливо. Ни примятой травы, где она лежала. Только моя собственная вмятина. И всё. Пустота.

Я провёл рукой по тому месту, где она, как мне казалось, лежала рядом со мной. Трава была влажной от росы и холодной на ощупь. Никакого тепла. Никакого запаха, кроме обычной сырой земли и прелой листвы. Ничего, что указывало бы на присутствие другого человека. Или… не человека?

Может, и правда привиделось? Может, мой мозг, пытаясь защититься от боли и страха смерти, просто выдумал эту лесную богиню? Создал прекрасный, утешительный сон на грани обморока? Последний подарок умирающему сознанию? Это было бы логично.

Но почему тогда во рту до сих пор чувствуется этот привкус? Почему на губах ещё осталось ощущение её поцелуя?

Я снова посмотрел на Рата. Он смотрел на меня с неподдельной тревогой, какую я редко видел в его умных крысиных глазах.

— Пойдём отсюда, шеф. Место тут нехорошее. И тебе к лекарю надо, срочно надо, голову твою проверить. А то начнёшь ещё с деревьями разговаривать или, не дай крысиные боги, проповеди читать. Хотя, после говорящей крысы, это уже не так страшно, да?

— Да, — я грустно усмехнулся, и эта усмешка отдалась в затылке новой волной боли. — Значит, снова падение и сотрясение. Какая ирония судьбы. Похоже, это становится моей визитной карточкой в этом мире. Скоро буду собирать коллекцию шишек.

Я медленно, опираясь на скользкий валун, поднялся на ноги. Тело болело так, словно меня пропустили через мясорубку, каждая мышца ныла и протестовала против любого движения. Но, на удивление, никаких серьёзных травм, кроме гудящей головы и пары свежих царапин на руках, не обнаружилось. Видимо, мягкий мох и густая трава смягчили падение лучше любой подушки. Я отряхнул с одежды налипшую грязь и листья, пытаясь привести себя в хоть какой-то приличный вид. Получилось так себе.

Всё логично. Слишком логично. Падение с камня, удар головой, потеря сознания. А в качестве бонуса — яркая, детализированная галлюцинация с участием лесной богини в главной роли. Мой мозг подкинул мне полнометражный фильм в жанре эротического фэнтези. Со спецэффектами и магическими травами. Что ж, спасибо и на этом. Могло быть и хуже. Мог бы, например, увидеть поющего поросёнка в балетной пачке или танцующих гномов с бубнами.

Я провёл рукой по волосам, стряхивая застрявшие в них веточки и листья. И тут мои пальцы наткнулись на что-то мягкое, гладкое и совершенно инородное. Что-то определённо не похожее на обычный мусор. Я осторожно вытащил это «что-то» и замер на месте, забыв даже дышать.

На моей ладони лежал лист.

Не просто лист. Маленький, идеально зелёный, с глянцевой, будто отполированной до блеска поверхностью. Он словно светился изнутри мягким, едва уловимым сиянием. Но самое странное было не это. Самой странной была его форма — идеальная пятиконечная звезда. Никаких зазубрин, никаких изъянов. Геометрически безупречная.

Я поднял голову, оглядывая деревья, которые росли вокруг оврага. Дубы, берёзы, осины, ели — ничего даже отдалённо похожего на источник этого чуда. Таких деревьев я в этом лесу точно не видел. Да и