Белая точка? Свет? Попытался встать на ноги, но не смог, грохнулся обратно. В глазах все плыло, очертания предметов исказились. Я посмотрел на свою руку. Она дрожала в воздухе, будто от марева. Опять глянул вперед — точка света никуда не пропадала. Надеюсь, это все-таки не галлюцинация. Слуховые у меня уже были, теперь добавились зрительные. Нет, ну а что. Неделю без еды и воды, в тяжелых доспехах и при оружии. Сколько я на себе тащу? Килограмм тридцать пять? Больше, может быть? «Обычный человек умер бы уже несколько дней назад. А я еще ничего…» — думал я, стараясь пободрее перебирать четырьмя костями и поглядывая вперед. Мне показалось или белая точка стала чуть ближе? Где-то через час мои ноги отказались работать даже в таком ритме, и я распластался по полу, как лягушка. Пробовал толкаться ногами, но не выходило толком зацепится за что-либо… И мне на помощь пришел топор. Я вбивал его между плитами пола, заклинивая там, и подтягивался на нем, потом вытаскивая. Адский труд, куда там любой каторге! Но я видел эту арку, видел, как она становилась все ближе с каждым разом. У меня по лбу потек пот. Откуда? Во мне не осталось воды на это! У меня даже глаза высохли и, кажется, немного сморщились. Как я вообще что-то видел? На этот вопрос не было ответа. Но факт оставался фактом — арка приближалась. Я уже видел достаточно ясно тот мягкий голубовато-зеленый свет, что переливался за ней. Я улыбнулся полопавшимися губами, но на них даже кровь не выступила — для этого в организме должно быть достаточно воды… все мои раны, ссадины — засохшая корка, да и сам весь похож на сухофрукт. Но меня это не волновало. Главное, добраться, куда бы я не выполз, а там разберемся!
Спустя долгие часы, а может быть и не часы, я вообще не знал, сколько прошло времени, наконец-то втянул свое тело под арку. Кажется, во время пути меня пару раз вырубало, так что с того момента могли пройти и сутки… Но вряд ли двое. Иначе я бы уже умер. Мне предстала чудесная картина — небольшой зал, метров десять в длину и где-то шесть в ширину, на стенах мох и кажется, что-то типа плюща… Потолки высокие — мне не было видно их с пола, слишком далеко задирать голову. Но плющ уходил вверх и дальше. Но самое главное — источник. Примерно двухметрового радиуса чаша прямо в полу этого зала, над ней женщина в капюшоне, с рук которой льется вода, падая в чашу фонтана. И сама чаша, а может быть и вода в ней, светятся, порождая те самые блики, что я увидел издалека. Вода! Я пополз к ней изо всех сил, хрипя ободранным горлом. Сорвал шлем, сбросил его в паре метров от чащи, сорвал перчатки, обнажая потрескавшуюся кожу рук, которая походила на старый пергамент или кожу столетнего старика, обтянув голые кости с распухшими суставами… А потом, наконец, дополз. Добрался. Господи, как я был рад первому глотку, который я сделал из трясущихся ладоней, пролив больше половины обратно! Мои руки не были способны удержать эту драгоценность и потому я просто погрузил их в воду, уперевшись в дно, и опустил губы к самой воде, начав жадно пить. Это затмевало секс, вкусную еду, любые доступные и недоступные людям удовольствия. Чувствовать, как с каждым глотком в тебя возвращается ЖИЗНЬ… как костлявые руки, тянущиеся к тебе из тьмы, замирают, разочаровано поводят пальцами и убираются обратно, в тень. Определенно, это был мой второй день рождения. И по важности для меня первый он превосходил. Я оторвался от питья спустя долгие минуты, когда выпил, казалось, уже литра два и больше впихнуть в себя не мог категорически. Я оттолкнулся ото дна руками и подтянул их к себе… посмотрел на ровную идеально гладкую кожу без единого шрама, морщинки или родинки… а потом перевалился за миниатюрный бортик и нырнул в воду целиком. Глубина как раз позволяла мне сесть у стенки чаши и положить голову на бортик, что я и сделал. Прямо так, сидя, начал снимать с себя доспехи, выкидывая их наружу, на пол. Положил рядом с бортиком топор, чтобы мог быстро дотянуться до него, кинул рядом щит. Оставшись в одном исподнем, я, в итоге всплыл. Попробовал опустить голову в воду — и понял, что мое лицо остается над водой в любом случае. Что бы это ни было — плотность у этой воды была явно выше стандарта… И даже чуть выше, чем у воды морской. Я расслабился, покачиваясь в воде, и даже не заметил, как уснул.
* * *
Я плавал в жидкости, свернувшись в позу эмбриона. Здесь было хорошо, здесь было тепло и не было никаких тревог. Я впитывал то, что давало мне это место. Я рос, как ребенок в чреве матери, вбирая ее силы, получая все, что для этого нужно. Я становился лучше, чувствовал, как менялось мое тело. Это было хорошо, это было правильно. А потом вдруг очнулся, придя в себя на дне фонтана. Попытался вдохнуть, но в легкие попала только вода. Рванулся, выпрыгивая вверх, в облаке брызг подлетая метра на три над полом и падая на него плашмя, что выбило воду из моих легких и она струей устремилась наружу. Я приподнялся на локте, продолжая изрыгать из легких воду, после чего судорожно вздохнул и закашлялся, избавляясь от остатков, и обернулся. Чаша фонтана больше не источала свет. Лишь слабый свет исходил от струйки воды, что стекала в чашу из ладоней статуи женщины в капюшоне. Я поднялся на ноги. Было странно, но у меня больше ничего не болело, а самочувствие было просто прекрасным, прошли жажда и голод. Сделал шаг к статуе, чтобы рассмотреть ее внимательней. Женщина, которую изображала статуя, была одета в длинную мешковатую одежду, было видно только тонкие руки с длинными пальцами и босые ступни, стоящие на пьедестале. Из-под капюшона статуи были видны подбородок и губы. Я попробовал наклониться, чтоб заглянуть под капюшон, но под ним ничего не было видно, только темнота…
— Спасибо, что спасла меня. — коротко поклонился в сторону статуи, выражая благодарность этому странному месту.
На миг мне показалось, что я слышал женский смех, но это, все же, только показалось. Мотнув головой, я пошел облачаться в доспехи. В противоположной стене зала виднелся еще один проход. До того, как «потух» фонтан, он не
