— Что? — Ольга резко обернулась, стул заскрипел под ней. В её глазах вспыхнуло не просто возмущение — настоящий ужас. — О чём ты вообще говоришь?

— Да просто… — я замялся, видя её реакцию, но упрямо продолжил. — Бросить эту деревню к чёрту и уехать. Начать новую жизнь где-то далеко. У меня есть способности Зверолова, смогу прокормить нас.

— Ты хочешь погубить меня что ли⁈ — она снова вскочила с места так резко, что Красавчик испуганно метнулся в сторону. Словно её ужалили раскалённым железом.

Лицо побелело, губы затряслись. Я даже не ожидал такой бурной реакции.

— Как это погубить? — я растерянно моргнул. — Наоборот, переживаю за тебя. Мы просто…

— Сынок! — голос её дрожал от гнева и отчаяния, чуть ли не срываясь на крик. — Отработать долг — это просто время, тяжёлое, но пройдёт! Я выживу, вернусь домой! А если бежать от королевских долгов…

Она медленно провела дрожащей ладонью по горлу, и этот жест был красноречивее любых слов.

— Измена! Смертный приговор! Охота по всему королевству! Нет места, где можно спрятаться! — её глаза наполнились слезами ярости. — Вот такого умника я воспитала! Хочешь обречь меня на жизнь вечной беглянки? Хочешь, чтобы твою мать поймали и казнили на площади⁈

Ольга отвернулась к окну, я видел, как она сжимает кулаки, пытаясь совладать с эмоциями.

Проклятье! Откуда я мог знать?

— Господи, прости меня. Не подумал…

Похоже в этом мире долги перед короной ставились превыше всего. Неуплата — серьёзное преступление, а бегство от неё — государственная измена. Оно может и логично, учитывая ситуацию с Расколом, с тем, что человечеству приходится выживать. Но я не знал этих законов.

Подошёл к Ольге, её плечи всё ещё вздрагивали. Осторожно обнял сзади, чувствуя, как напряжены её мышцы.

— Прости, сынок. Просто… паника взяла своё.

Её руки накрыли мои, и я почувствовал, как холодны её пальцы. Ольга медленно повернулась в моих объятиях и крепко прижалась ко мне, словно боялась, что я сейчас исчезну.

— Максим, — прошептала она мне в грудь, — Если мы сбежим… нас обоих казнят.

Я крепче обнял её, вдыхая уже знакомый запах её волос — травы, мыла и чего-то неуловимо родного.

За стеклом медленно сгущались сумерки, окрашивая небо в тревожные оттенки красного. Время утекало, как песок сквозь пальцы.

— Рысь… — мать отпрянула и посмотрела мне в глаза, — Ты же продашь её?

Вопрос, которого я боялся больше всего.

— Это очень тяжело… Но ради тебя — конечно. За неё предлагают ровно столько, сколько нужно для долга.

— Тогда что мы обсуждаем? — в голосе Ольги зазвучала сталь. — Продавай немедленно!

— Чёрт, — выдохнул я, и она увидела боль в моих глазах. — Это не так просто! Поэтому я оттягивал этот момент, думал, что найду другое решение. Но уже нет времени, ничего не получилось. Скоро придёт Кирилл, покупатель. Продам ему. А не придёт, есть ещё варианты. Но все они мутные какие-то, чувствую, что что-то не так.

Актриса настороженно следила за нашим разговором.

— Максим, я прожила достаточно, чтобы понимать — всё можно заработать заново. Деньги, репутацию, даже питомцев. Не переживай.

Я тяжело опустился на лавку рядом с матерью, чувствуя, как последние моральные силы покидают меня. Актриса подошла и положила морду мне на колено, её серебристые глаза смотрели с грустью.

— Есть кое-что, что ты должна знать, — сказал я тихо. — О рысях.

Ольга подняла голову.

— О каких… рысях?

Я мысленно потянулся к потоковому ядру, ощущая присутствие Режиссёра. Брат откликнулся мгновенно, и я позволил ему материализоваться.

Воздух рядом со мной замерцал серебристыми искрами, и через мгновение в комнате появилась вторая рысь.

Мать ахнула, отшатнувшись.

— Духовный зверь! Уже? Стой. Их… их двое?

Режиссёр окинул комнату царственным взглядом, затем посмотрел на Ольгу сверху вниз, словно оценивая. В его позе читалось благородное высокомерие.

— Двое, — подтвердил я, поглаживая Актрису. — Брат и сестра. Близнецы. Они всю жизнь были вместе, охотились парой, защищали друг друга.

Режиссёр подошёл к своей сестре и нежно коснулся её морды носом. Актриса тихо заурчала в ответ. Между ними была глубокая, неразрывная связь, которую я чувствовал.

— И ты их разлучишь? — голос матери дрогнул.

Я сжал кулаки.

— Понимаешь, когда поймал брата… Самка сдалась только потому, что не хотела оставаться одна. А он… — я посмотрел на Режиссёра, который смотрел на меня с плохо скрытой тоской. Он понимал, о чём идёт речь.

— … Принял меня как вожака только после того, как понял — я не причиню вреда его сестре. Они доверились мне. А теперь я должен предать это доверие ради денег? Это невозможно принять, хоть головой и понимаю!

Ольга молчала, глядя на рысей. Режиссёр величественно прошёлся по комнате, его движения выражали сдерживаемую ярость. Он был готов сражаться, готов умереть, но не готов смириться с тем, что его владелец может смениться.

— Боже мой, — прошептала мать. — Точь-в-точь как твой отец.

Я удивлённо посмотрел на неё.

— Что ты имеешь в виду?

— Саша всегда говорил, что звери понимают намного больше, чем мы думаем. — Ольга смотрела на рысей, и в её глазах светилась грустная нежность. — Особенно те, кто привязан друг к другу. Он никогда бы не предал такое доверие зверя.

Она протянула руку к Режиссёру. Тот настороженно принюхался, затем позволил ей коснуться своей головы.

Мать посмотрела мне в глаза.

— Я понимаю, как тебе тяжело. Но, сынок… иногда приходится делать болезненный выбор. И наша семья тоже важна.

Режиссёр прислал мне через связь образы — он и Актриса, бегущие по лесу, охотящиеся вместе, спящие бок о бок. А потом — картинку клетки, одиночества и тоски. Его ярость была холодной и отчаянной.

— Знаю, — прошептал я ему. — Знаю…

Морда брата легла мне на колени.

Я сжал кулаки, чувствуя, как в груди сдавливает что-то тяжёлое. Актриса тоже подошла и прижалась к моей ноге, словно пытаясь поддержать.

— Просто… хотелось бы найти другой выход, — выдавил я. — Ефим выиграл, а мне остаётся только подчиниться? Бред.

— Какой ещё выход⁈ — Ольга ударила кулаком по столу. — Он перекрыл тебе все пути!

Она опустилась на стул, внезапно постарев лет на десять.

Я понимал её страх. И мой выбор был очевиден.

— Придётся