Его взгляд, ещё мутный и неосознанный, скользнул по Шондре, задержался на её шее, где ещё виднелись полузатянувшиеся, синеватые жабры, на её руках с сероватой кожей и намеком на перепонки между пальцами. Он медленно перевёл взгляд на Кармиллу, которая улыбалась одновременно ехидно и искренне.

— Чёрт… — прохрипел он, с трудом выговаривая слова. — Или я мёртв, или у меня самая… красивая русалка на всём побережье. Кажется, я выбрал правильный день… чтобы не умереть.

— Не русалка, а амфибка, — поправила его Кармилла. — Ты только взгляни на неё! Ладно бы ещё красивый чешуйчатый хвост отрастила! У неё лягушачьи лапки! Боги, с кем я связалась? Настоящая кунсткамера!

Волк снова закашлялся, но в его глазах уже появлялась привычная жёсткая искорка.

Организм быстро восстанавливался.

— Кстати… — улыбнулась вампирша. — А шляпа-то с тебя слетела.

Одна из её прядей протянула капитану выловленный из кабины головной убор.

Волк принял её, встряхнул от воды и нахлобучил на голову, но сразу же снял и потрогал пальцами почти закрывшуюся дырку.

— Вот же чёрт… — выдохнул он.

— Ага, — беловласка ехидно кивнула. — Минуту назад мог бы потрогать собственные мозги. Надеюсь, не все извилины успели вытечь, камикадзе хренов.

И в этот момент над ними раздался знакомый гул турбин.

Ступы.

Они прилетели. Лекса и Вайлет кружили над островком. Лицо полицейской выражало смесь ужаса, облегчения и… полного недоумения.

Шондра смотрела на них. И чувствовала себя голой. Не физически. Гораздо хуже. Её самая страшная тайна, её проклятие, которое она скрывала всю свою жизнь, была раскрыта.

Она медленно, с видимым усилием, заставила своё тело подчиниться. Снова та же острая, ломающая боль. Она чувствовала, как жабры полностью зарастают, не оставляя даже шрамов. Как перепонки на руках и ногах исчезают. Как меняются кости и мышцы, а кожа приобретает свой обычный, человеческий оттенок.

— Твою мать… — шумно выдохнула Лекса.

Через минуту перед ними снова сидела их Шондра. Турельщица. Солдат. Человек.

Только в её глазах теперь была такая бездна отчаяния, что, казалось, в ней мог утонуть весь этот проклятый океан.

Она сидела на мокрых камнях рядом с человеком, которого только что спасла, под пристальными взглядами тех, кого считала своей семьёй. И впервые за долгое время она не знала, что делать дальше.

Её секрет раскрыт. Игра окончена.

* * *

Я разлепил глаза. Потолок. Металлический потолок с длинными полосами тусклых светодиодов. Моя каюта.

Мозг не сразу согласился вспоминать прошедший день.

— Ты как? — прозвучал рядом тихий знакомый голос Шондры.

В нём слышались непривычные нотки. Страх. Она меня боялась.

Я медленно повернул голову.

Она сидела рядом с моей кроватью в кресле, сцепив руки на коленях. Выглядела она так, будто не спала трое суток и всё это время разгружала вагоны с углём.

Бледная, с тёмными кругами под глазами, и во взгляде — такая вселенская тоска, что на её фоне даже самые депрессивные баллады про неразделённую любовь показались бы весёлой полькой.

— Сколько я проспал? — хрипло выдохнул я и потянулся за коммуникатором на тумбочке.

— Шесть часов, — ответила турельщица. — У тебя была серьёзная черепно-мозговая травма, там под водой, но всё затянулось ещё до того, как мы тебя вытащили на берег. Однако Лия говорит, что это может отразиться на памяти. Ты… всё помнишь? — её голос дрогнул.

Не сдержался, усмехнулся.

— Если я что-то забыл, то не помню об этом.

Но я помнил. О, ещё как помнил.

Память, сволочь такая, услужливо подсунула мне самые яркие кадры. Магнус, этот самодовольный индюк, обвёл меня вокруг пальца и узнал, как именно я отматываю время.

Взрыв. Падение. Ледяная вода. И её. Её лицо, меняющееся в солнечном свете, её глаза, становящиеся из бездонных тёмных озёр снова родными, человеческими. Её серую кожу, отливающую перламутром, и жабры на шее.

Всё отлично сохранилось в моей памяти.

Я посмотрел на неё. На нашу Шондру. Самого спокойного, самого адекватного, самого… нормального члена моего экипажа. И ведь она не перестала такой быть.

— Я помню, — сказал, глядя ей прямо в глаза. — Я всё помню, Шони.

Она вздрогнула и отвела взгляд, уставившись в пол. Её плечи поникли. Она ждала приговора. Ждала, что я сейчас шарахнусь от неё, назову чудовищем. Я видел, как она сжалась, как приготовилась к удару. И от этого стало паршиво.

— Спасибо, — сказал я искренне.

Она удивлённо подняла на меня глаза.

— За что?

— За то, что спасла мою жизнь, разумеется.

Шондра молчала, просто смотрела на меня, потом сказала:

— Кармилла помогла. Без неё я бы не справилась.

— Шони, — я протянул руку и коснулся её ладони. Она оказалась непривычно холодной, будто страх вытянул из девушки всё тепло. — Мы должны поговорить.

— Не о чем тут говорить, — буркнула она, пытаясь выдернуть руку, но я держал крепко. — Ты всё видел.

— Да, я видел. А ещё я знаю, что было до. Ты, не раздумывая, прыгнула за мной. Поступилась своей тайной, чтобы спасти меня. Вот об этом я и хочу поговорить.

Она снова опустила голову, но я коснулся её подбородка и заставил посмотреть мне в глаза.

— Мне жаль, что твой секрет раскрылся… так, — сказал я твёрдо. — Я надеялся, что однажды ты сама всё расскажешь.

— Я… я не хотела, чтобы вы знали, — прошептала она. — Никто не должен был знать.

— Почему? — спросил я как можно мягче. — Почему ты так этого боялась?

Она молчала. Я видел, как она поджимает губы, как борется со слезами.

— Шондра, посмотри на меня. Посмотри, кто сидит перед тобой. Я — суперсолдат-мутант с кучей генетических изменений и с бионической рукой, в которой спрятан вращающийся тесак. Мой штурман — вампирша, которая дерётся волосами. Мой абордажник — дриада, которая управляет растениями, жрёт удобрения и учится жизни по мыльным операм. Мой медик — светящаяся инопланетянка. А ещё у меня есть кошка-эмпатка с аллергией на логику. Ты серьёзно думала, что после всего этого сможешь удивить меня жабрами?

На её губах мелькнула слабая, жалкая тень улыбки.

— Но остальные хотя бы нормальные… — вздохнула она.

— Правда? — я вскинул бровь. — Хорошо, давай разберём. У меня в экипаже механик, который разговаривает с роботами и мечтает дать им