— Блажен жертвующий во имя милосердия, — тут же отозвалось эхо в моей голове.

Я растерялся. Боги очень редко отвечали смертным. К тому же, перед ответом они обычно накладывали благословения. Но мои негативные эффекты никуда не исчезли. А потом я понял, что так же на автомате мне ответила светловолосая девушка. Я повернул голову в её сторону.

— Сейчас редко встретишь тех, кто чтит старых богов, — с ноткой смятения в голосе произнесла она. — Даже таким скромным пожертвованием…

— Этот реал, — уверенно ответил я, — самая ценная вещь в моей жизни.

Она наморщила лоб и снова поджала алые губы. Почему-то её это трогало. Или злило. В таком состоянии разобрать эмоции я не мог. Но отметил, что она носит жреческую робу. Вот только на робе не было символа бога, которому она поклоняется. Да и сама роба чёрного цвета, а не белого или серого, как было положено в поздних версиях игры.

[Оценка физиологического состояния: критическое. Жизненные функции приближаются к нулю. Продолжение без получения медицинской помощи приведет к необратимым последствиям]

Система права — долго я не протяну.

— А́ри! — звонко позвала жрица кого-то за спиной. — Выйди и помоги ему дойти внутрь храма. Я предупрежу Мерла.

— Тебе понравился этот паренек только потому, что он знает пару старых сказок?

Ответ раздался почти мгновенно. И звучал он по-другому: ироничный женский голос с хрипотцой.

Вслед за голосом из тени колонны появилась ещё одна фигура. Девушка. Выглядела совсем не похоже на жрицу. На вид ей чуть меньше тридцати. Тёмные волосы собраны в хвост. На её невысокой крепкой фигуре плотно сидела кожаная броня. В руках она держала короткий арбалет, направленный прямо на меня.

Она двигалась спокойно и уверенно. И смотрела на меня так, будто это я способен в любую секунду прыгнуть и вцепиться ей в горло, а не наоборот. Я хотел улыбнуться, но сил на улыбку уже не оставалось.

— Мой интерес не имеет значения, — произнесла жрица. А затем обратилась прямо ко мне: — К тебе у меня есть вопросы.

Ее глаза на секунду сверкнули ослепительным светом. Затем она развернулась и зашагала в сторону входа в храм.

Я выжил. Вопрос лишь в том, надолго ли?

Глава 5

А́ри подошла ко мне вплотную и позволила опереться на ее плечо. Несмотря на невысокий рост, её руки были крепкими, а движения уверенными. Она продолжала держать арбалет в правой руке, но теперь хотя бы не тыкала им в меня.

— Если выкинешь что-нибудь необдуманное или сунешь руки куда не надо — пожалеешь, — бросила она и повела меня в сторону входа в храм.

Я промолчал. Говорить было тяжело, да и смысла особого в этом нет. Ни сил, ни желания на такие глупые выходки у меня сейчас не осталось.

Ноги подгибались от слабости, но, опираясь на плечо девушки, я кое-как смог забраться по каменным ступенькам. Я увидел, что на нескольких колоннах всё ещё остались древние символы, посвященные Богине Милосердия. Всё-таки храм был разрушен не до конца.

Когда мы вошли внутрь, я понял, что от его прежнего вида осталось совсем немного. Здесь не было сияющих статуй или запаха благовоний. Пахло сыростью и плесенью, а внутри были только серые стены, замызганный темный пол и пара грубых лавок возле массивного деревянного стола.

Мое внимание приковала к себе другая картина. Ближе к дальней стене храма, у внутреннего алтаря, находилось двое человек. Они были связаны тонкими стальными цепями, отливающими зеленоватым цветом.

Услышав шаги, один из них сразу же поднял голову и бросил на меня пристальный взгляд. Второй просто лежал лицом вниз и даже не шевелился. Рядом с ними, в двух-трёх шагах, стоял высокий крепко сбитый мужчина, одетый в короткую кольчугу и с массивным двуручным мечом в руках. С ним тихо говорила светловолосая жрица. Значит, это Мерл.

— Нам сюда-а-а, — певуче протянула А́ри.

Её голос хорошо бы подошёл для пения романсов.

Девушка резко отпустила меня, и я плюхнулся на лавку без сил.

— Тц-тц-тц, — цокнула языком она, но всё же помогла мне нормально лечь на спину и вытянуть ноги.

Лавка была коротковата и жестковата, но я впервые за долгое время смог немного расслабиться. Из-за этого сознание едва не начало меня покидать. В мир меня вернул совсем юный голос откуда-то из центра храма:

— Эй, парень, если ты игрок — помоги нам! Втроем у нас есть шансы, ты только вытащи…

Раздался глухой удар и жесткий звук падения. Договорить пленник не успел.

Я рефлекторно поднял веки и пересёкся глазами с А́ри. Она рассматривала меня изучающе и оценивающе. Её арбалет не был наставлен на меня, но был направлен чуть выше лавки. Так, что одним движением она могла даже без прицеливания пустить в меня болт.

Сил как-то реагировать на слова пленника, даже если он сказал заветное слово «игрок», у меня уже не было. Поэтому притворяться, что я что-то знаю или не знаю, было не нужно.

— Будь так любезен, Мерл, принеси воды, — мягко произнесла жрица.

А́ри хмыкнула и отошла от лавки. Я слышал, как тяжелые шаги направились к выходу из храма, а жрица мягкой поступью подошла ко мне.

— Нужно было хотя бы постелить одеяло, — с упреком в голосе обратилась она к А́ри.

— А я не хочу переводить свои вещи на безумцев, — с ленивой усмешкой ответила арбалетчица. — Своё одеяло и стели.

Жрица устало вздохнула, но больше ничего не сказала. Она опустилась рядом со мной, и я почувствовал, как её холодные пальцы коснулись моей руки. Я с трудом поднял взгляд. Жрица склонилась надо мной совсем близко и что-то тихо бормотала. Неразборчиво, шёпотом.

Её глаза начали сиять мягким небесным светом. В этот момент система выдала уведомление:

[С вас сняты все негативные эффекты. Уровень здоровья остается критическим]

У меня не было сил смотреть на сообщения от системы. Я воспринимал только холодный безэмоциональный голос, сообщавший мне об изменениях в статусе.

— Ты же попал сюда десятым уровнем, мужик, — отчаянно вскрикнул знакомый молодой голос из центра храма. — Да помоги ты нам выбраться, чёрт тебя побери, мы в долгу не…

Снова раздался удар. В этот раз звук был хлесткий. Что-то грохнулось на пол. Затем наступила тишина.

— Этот безумец тебе ничем не поможет, — холодно бросила А́ри. — Если скажешь ещё хоть слово — я снесу тебе голову прямо в храме.

Ее голос звучал серьезно, без намека на иронию или веселье.

«Кап-кап-кап» — со стороны связанных пленников донеслось тихое равномерное капание. Холод