Пиромант кивнул, подтверждая приказ.

Я посмотрел каждому в глаза по очереди.

— Это ловушка. Мы это знаем. Кощей это знает. Но он не знает, что мы знаем. И он точно не знает, какой гостинец мы принесём для него с собой.

* * *

Днём ранее

Когда армия Бездушных покинула город и мои люди заняли позиции, я отправил Скальда следить за отступающими.

Ворон вернулся через час с тревожными вестями.

Твари не ушли. Они отошли на пару километров к северу, до ближайшего леса, и там встали. Тысячи Бездушных — Трухляки, Стриги, Жнецы — просто замерли среди деревьев, как статуи. Ждали.

Как я и думал, Кощей не собирался уходить. Он ждал момента для удара. Возможно, рассчитывал, что мы расслабимся после «победы». Возможно, готовил что-то особенное.

Что ж. Я тоже умел ждать. И готовить сюрпризы.

— Федот, — позвал я, не оборачиваясь.

Телохранитель возник рядом бесшумно, как тень.

— Передай всем командирам: когда начнётся странное — занять оборону, держать позиции, ждать сигнала. Не паниковать, не разбегаться. Голоса товарищей важнее любых призраков.

— Будет исполнено.

Я смотрел на тёмную полосу леса у горизонта и думал о том, что Чернышёв наверняка сейчас смотрит на город теми десятками глаз, которые рассыпаны по его изуродованному телу. Смотрит и предвкушает.

Пусть предвкушает. Ловушка работает в обе стороны.

* * *

Настоящее

И тогда появились твари.

Они полезли из щелей, из подвалов, из тёмных углов — Стриги в истлевших доспехах, Трухляки в лохмотьях трёхвековой давности с пустыми глазницами и чёрными венами под серой кожей. Кощей телепортировал их прямо в подземные тоннели, и теперь армия мертвецов била в спину, выброшенная наружу агонией умирающего города.

Одновременно провалы открылись в шести других точках Гаврилова Посада. У южных ворот, на рыночной площади, в квартале ремесленников, в развалинах церкви, у казарм, возле разрушенного амбара на восточной окраине. Координированный удар, рассчитанный на то, чтобы добить дезориентированную ментальными атаками армию.

Но армия ждала.

— Сомкнуть щиты! — рявкнул сержант Панкратов, и команда эхом прокатилась по улицам.

Стрельцы действовали как единый организм. Щиты сомкнулись с металлическим лязгом, образуя стальную стену. Отполированные наконечники алебард из Сумеречной стали, выставленные вперёд ровными рядами, холодно блестели в свете Маяка. Позади первой линии уже заняли позиции пулемётчики и автоматчики, стволы нацелены поверх голов товарищей.

Первая волна Трухляков врезалась в строй — и захлебнулась.

Узкие улицы Гаврилова Посада, которые должны были стать ловушкой для людей, обернулись западнёй для тварей. Бездушные не могли использовать численное преимущество — они шли строем по пять-шесть в ряд, и их методично резали. Копейные наконечники пронзали некротическую плоть, сдерживая прущую массу. Когда первый ряд тварей падал, второй напарывался на те же острия. Когда второй падал — третий. Мостовая быстро покрывалась грудами чёрных тел.

— Огонь! — скомандовал Панкратов.

Три Трещотки застрекотали одновременно. Пулемётные очереди прошивали толпу тварей насквозь — одна пуля пробивала двух, а то и трёх Трухляков, прежде чем теряла убойную силу. Автоматчики добивали тех, кто пытался обойти строй с флангов. Методичная, отрепетированная работа.

С крыш ударили снайперы.

Стрелки, занявшие позиции ещё на рассвете, несмотря на всё противодействие города, теперь косили тварей сверху. Каждый выстрел — труп. Оптические прицелы позволяли бить точно в голову, а усиленные магией пули из Сумеречной стали не оставляли даже Стригам шанса на регенерацию.

Вдобавок, энергия Маяка жгла Бездушных, как раскалённое солнце.

Шкура тварей тлела, осыпаясь пеплом. Кожа пузырилась, будто под ней кипела чёрная кровь. Стрига, вырвавшаяся из-под мостовой в трёх метрах от ближайшего солдата, завыла — не от боли, которую Бездушные не чувствуют, а от чего-то иного. От ужаса, быть может. От осознания, что сила, питавшая их веками, теперь обратилась против них.

Очередная волна Маяка разорвала невидимые нити, связывавшие тварей с их Лордом. Стриги замерли посреди атаки, дёргаясь, как марионетки с перерезанными верёвками. Трухляки сталкивались друг с другом, теряя направление. Армия мертвецов превратилась в хаотичную толпу — без координации, без приказов, без цели.

И этим воспользовались маги, работающие по своим секторам.

Степан Безбородко колдовал, как работник на конвейером производстве, и с каждым жестом в толпу Бездушных врезался огненный шар. Не одиночные снаряды — целые очереди, по три-четыре шара в секунду. Пламя жадно пожирало некротическую плоть, превращая тварей в обугленные скелеты.

— Левый фланг, обходят! — крикнул один из офицеров Стрельцов.

Пиромант развернулся, не прерывая чар. Веер огня обрушился на группу Стриг, пытавшихся прорваться через переулок. Бронированные панцири лопались от жара, маслянистая кровь тварей вспыхивала вторичными взрывами.

Боевые маги заранее договорились, и каждый отвечал за свой участок, перекрывая зоны огня соседей. Никакого хаоса, никакой суеты. Только методичное уничтожение.

Прорывы случались. Три Стриги пробили линию на восточном участке — одна успела распороть горло молодому стрелку, прежде чем Полина Белозёрова рассекла её водным лезвием. Группа Трухляков обошла позицию через полуразрушенный дом — резерв из дюжины дружинников встретил их в проломе стены, не дав вырваться на улицу.

Потери были. Контролируемые.

Каждый прорыв оперативно затыкали. Раненых оттаскивали в тыл, на их место вставали бойцы из резерва. Убитых — а их набралось уже больше трёх десятков — складывали у стены, чтобы потом сжечь. Война с Бездушными не терпела сентиментальности.

Бездушные не давили массой — они увязали в подготовленной обороне.

А потом с севера донёсся гул.

Орда неслась на помощь своему повелителю.

Тысячи тварей, ждавших в лесу за городом, разом пришли в движение. Они бежали к Гаврилову Посаду чёрной волной — Трухляки впереди, Стриги по флангам, три громадных силуэта Жнецов возвышались над толпой, как башни над морем.

Артиллерия, загодя установленная снаружи, открыла огонь.

Двадцать орудий, замаскированных на высотах к югу от города, ударили одновременно. Гаубицы и миномёты работали по заранее пристрелянным координатам — каждый квадрат поля перед северными воротами был размечен, каждая траектория рассчитана.

Первые разрывы вспахали землю в гуще бегущей орды.

Это была не битва — это была бойня.

Снаряды рвались среди Бездушных, разбрасывая тела и куски тел на десятки метров. Осколки косили тварей десятками. Воронки от гаубиц превращались в братские могилы, которые тут же заполнялись новыми телами.

Затем в дело пошли специальные боеприпасы.

Снаряды с начинкой из Дымянки и серы не взрывались — они раскрывались в воздухе, рассеивая содержимое над толпой тварей. Серовато-зелёный дым стелился по полю, накрывая целые секторы. И там, где он касался Бездушных, начинался