— Поехали!

Жёлтый дощатый помост под грандиозным навесом вдали представлялся огромной, по местным меркам, конструкцией и был многозначительно сумрачен и молчалив, как ещё не достроенный ковчег.

Все ждали, когда же он оживет, когда вспыхнут прожектора и наконец-то грохнет первый аккорд, первый рифф, который станет сигналом к началу этого странного собрания множества людей.

А пока что народ просто был вместе, терпеливо перенося все неудобства, словно это некая общая работа, которую необходимо выполнить в нагрузку, чтобы просто находиться здесь и ждать чуда.

Олдскулы, приехавшие поглазеть на свою молодость, качали головами, всё отлично понимая, и ничего не осуждая открыто. Захохотали молодые ребята с банджо и свирелью. Постепенно избавлялась от напряжения молодёжь из племён в традиционных одеждах из тончайшей замши, которую у нас, на Енисее, эвенки называют ровдугой. Эти были без перьев в головах, но зато с дредами — готовые хиппи!

Да, если легендарный земной фестиваль под открытым небом возле городка Бетел, на котором собралось полмиллиона человек, ознаменовал конец «эпохи хиппи», то здесь, похоже, эта эпоха только начинается.

Ребенок заплакал на руках у молодой матери, и его растерянный крик терялся в общем гуле, как ручеек в соседней горной реке.

Солнце медленно поплыло над горами, быстро нагревая яркий и лёгкий каландрированный капрон, доставленный каналом, и выцветший брезент палаток, найденных в местных локалках, и казалось, что время здесь замедлило свой ход, подстраиваясь под неторопливое биение этого единого сердца.

Если бы наследники старины Сэма Уолтона, крупнейшие держателями акций компании Walmart, как и их коллеги миллиардеры-торговцы, отчаявшиеся найти способ вдохнуть в торгово-развлекательные центры новую жизнь, взглянули на это поле у Рок-Цирка, они бы присвистнули от удивления и немедленно открыли бы здесь филиалы своих предприятий.

Ибо здесь собралось невообразимое для Платформы-5 количество потребителей самых разных товаров: пророков и их адептов, поэтов и их поклонников, молодых ностальгирующих джентльменов, забияк-пьяниц, пройдох и просто зевак, чем когда-либо видели эти холмы со времен, когда по их земным матрицам скакали индейцы с неоплаченными счетами за землю.

Но в целом на поле царила особая дружественная атмосфера, — все на одной волне, всех объединяет любовь к року.

Здесь легко можно было бы возродить бизнес и спрос, досконально изученный и зафиксированный в старых сводках, графиках, ассортиментных перечнях. Только начни!

Воздух трещал статическим электричеством грядущих взрывных эмоций и шаровыми молниями душевных порывов, от предвкушения экстаза, а ещё от простеньких транзисторных приемников, на которых зрители ловили местную рокерскую FM-станцию с трансляцией, прогноз погоды и последние новости о дорожных инцидентах.

Байкеры тяжёлых чоперов, эти рыцари магистралей с огромные кожаными кошелями на багажниках, пытались сохранять суровость, но их выдавали глаза, блестевшие как у детей перед новогодней ёлкой, а в центре всего стояла эта немыслимая сцена с колонками размером с амбар.

С Земли музыканты притащили лишь «шляпы» — огромные динамики, и начинку, да и то не всю. Ну и лейбаки «Marshall», корпуса же строили здесь.

— А ты знаешь, что американцы уже почти наладили серийный выпуск сценической звуковой и световой аппаратуры для концертных залов и стадионов? — спросил я, выбираясь из кабины. — Я там кормой в ствол не упёрся?

— Да ты что⁈ — изумилась Екатерина и ответила на вопрос: — Слега касаемся.

— О, как и хотел! Вот увидишь, скоро они начнут массово производить музыкальные инструменты, — пророчествовал я. — Не сейчас, конечно, но позже я расскажу тебе о своих наблюдениях.

— Интригуешь! — улыбнулась Екатерина.

— Они начинают системно работать с соответствующим времени «хай-теком», если можно так выразиться… Электрогитара «Gibson» в комплекте с хорошим жёстким кофром может весить под десять килограммов, а это, согласись, очень дорогое удовольствие для поставки её каналом для частного лица… А фортепиано?

— Действительно, тема интересная… Отойду недалеко, хочется купить чего-нибудь сладкое, — предупредила Селезнёва.

— Хорошо, я пока в кузове дуги поставлю.

— Мы что, палатку растягивать на этих, колышках, не будем?

— Незачем. Тент натяну, вот и будет нам палатка.

Торговцы, эти незаметные гении капитализма, предприимчивые на любой планете, уже вовсю торговали водой, сэндвичами и «сувенирами», которые к вечеру должны были осчастливить даже самого циничного зрителя Вудстока.

Две подружки и один классический ботан из Батл-Крик, что было написано у ребят на бейджиках, с выпученными глазами продавали жареный картофель-твистер на шпажках; за первые часы на Вудстоке эти невинные создания узнали о жизни больше, чем за все годы в местном колледже, и их касса, ясное дело, была полна не только долларами.

Все ждали живой музыки, как ждут опоздавший поезд, способный увезти бог весть куда. И когда первые ноты подстраиваемых инструментов, наконец, робко пробились сквозь шум, случилось странное: трёхтысячная, по моим прикидкам, толпа вздохнула почти синхронно.

Это был звук, который стоил всех VIP-билетов в отдельный сектор. Ибо, как известно, самое дорогое на свете удовольствие — то, что достается впридачу, бонусом, даже если за этим приходится вваливать в гору пешим ходом и платить беготнёй от полицейских и сном под открытым небом.

Выступил мэр Додж-Сити, как владелец территории, на которой начинался «Вудсток». Он о чём-то пошептался с помощниками, чуть не уронил микрофонную стойку, и наконец, немного путаясь от волнения, длинно объявил:

— Чертовски важная вещь, которую вы уже доказали миру Платформы-5, — это то, что столько детей, а я называю вас детьми, потому что у самого есть дети, да постарше вас, — несколько тысяч молодых людей разных народов и верований могут собраться вместе и зарядить шоу на два дня веселья и музыки, которые впоследствии войдут в новую историю рока! И не желать вообще ничего, кроме веселья и музыки, благослови вас Бог за это! — закончил он, вызвав цунами аплодисментов.

Ба-бах! Громыхнула бас-гитара, а затем и вся ритм-секция отважной турецкой группы, открывающей шоу забойной песней со словами: «Это и есть жизнь, какой ты хотел бы её видеть!».

По спине пробежал холодок.

Госпожа русский Посол полезла на пыльную крышу пикапа, а я внимательно посмотрел на толстый нижний сук дерева-пристанища.

Фестиваль начался!

И, как обычно бывает в хорошей пьесе, главным героем оказались не короли и королевы рока, а сама толпа — вся эта веселая, терпеливая и немного безумная театральная труппа, игравшая саму себя.

Некоторые выступления приходилось прерывать из-за постоянно возникавших технических проблем — гигантская толпа в эти моменты начинала бесноваться. В одну из таких задержек я услышал за спиной шум подъехавшего автомобиля и голос Катрин, которая