Владимир Кретов
Повелитель душ 4
Глава 1
Англия. Лондон. Аэропорт Хитроу. Дипломатический самолёт Российской Империи.
На этот раз я полетел вместе с Марьей, а не обычным рейсом с остальными. Император отправил меня в дипломатический самолёт чуть ли не в приказном порядке, а я был и не против. Тем более, этим же самолётом летели и мои подопечные.
Вот только хотел увезти домой одну семью, а получилось две…
Кроме Салливанов пришлось брать на борт дипломатического самолёта ещё и семейство Гринов.
Стоило только выйти из здания арены, как ко мне пробился тот самый лекарь, которого я отшил сегодня утром.
С помощью Марьи удалось пообщаться с ним и вылезли очень интересные данные… Оказывается, он должен был… отравить меня, пока вся его семья была в заложниках у Альфрика.
Ну а подошёл он по простой причине — больше идти было некуда. К местным правоохранителям доверия у него не было, потому что его обвинения были против слишком уж высокой аристократии. Никто в своём уме не попёр бы против персоны уровня Альфрика Эшдауна. Никакой следак. Вспоминая, как просто этот богоподобный маг смял карету скорой помощи при моём похищении, а потом спокойно разгуливал по городу — доводы Грина были железобетонными…
В общем, Хьюго Грин боялся, что Альфрик, поняв то, что меня так и не отравили, может причинить вред его близким. Поэтому единственное, что лекарь придумал — это идти ко мне с повинной, и предлагать вассальную клятву служения моему роду. Вдруг, я смогу как-то защитить, учитывая какой международный скандал был раздут из-за моей недавней пропажи.
Ну, учитывая, что лекари, хоть и всего двухколодцевые, на дороге не валяются, в самолёте, что сейчас выезжал на взлётную полосу Лондонского аэропорта, находилось две семьи вместо одной.
С Хьюго сидела его чуть полноватая и взволнованная жена — Синтия Грин. Женщина постоянно перебирала в руках платком, не в состоянии успокоится ни на миг. В противовес же была их дочка лет двенадцати — тринадцати, Саманта — она вела себя как робот и почти ни на что не реагировала.
Единственное, что растопило её сердце — это Сьюзан, дочка Салливанов. Вернее не сама Сьюзан, а хомяк, с которым девочка подсела к маленькой Грин.
Мы ещё не взлетели, а пушистого уже в две руки наглаживают… Но уж кто-кто, а Бранибор заслужил свои наглаживания!
И да, хомяка я временно вернул девочке, пусть черномаг получает свою дозу аналога эйфории, ведь Марья уже подустала наглаживать его пушистое тельце.
Глядя в иллюминатор на проносящийся внизу асфальт, дождался момента отрыва шасси. Ну вот и всё, вот мы и покинули такую негостеприимную английскую землю.
Англия. Лондон. Букингемский дворец. Кабинет короля Великобритании Вильгельма пятого. Богоподобный маг Альфрик Эшдаун.
— А я говорю надо сбивать!
По массивному дубовному столу прилетел кулак и ударил сверху вниз с такой силой, что на потолке закачалась люстра. А вот столу хоть бы что — он был зачарован и не на такие удары.
Король Англии, ходящий туда-сюда перед столом, покачал головой:
— Это исключено. И так у нас целая куча проблем из-за твоей выходки с похищением их подданного. Русский император буквально всех поднял на уши после этого.
Альфрик посмотрел на полностью целый стол после его удара кулаком, и хмыкнув, положил на него локти:
— Это не просто русский подданный, а угроза национальной безопасности Великобритании!
Король отмахнулся:
— Да ладно. Сколько у них там магов божественного уровня? Примерно столько же сколько и у нас? Плюс один потенциальный богоподобный маг ничего толком не поменяет.
— Это НЕ простой потенциальный богоподобный маг. Он уже СЕЙЧАС по голой силе сильнее любого богоподобного мага!
Король остановился и в раздражении махнул рукой:
— Да хоть сильнее всех вместе взятых богоподобных магов! Мы не можем сбить самолёт с великой княжной на борту! Последствия для Великобритании будут катастрофическими!
Богоподобный маг выдохнул сквозь зубы и откинулся на спинку кресла:
— Паршивое решение, Вильгельм, паршивое. Попомни мои слова — этот щенок принесёт ещё немало проблем.
МЕСТО ПОСЛЕДНЕЙ ПРОДЫ
Загородное поместье рода Лесковых.
Самолёт спокойно приземлился в Москве, где имперская служба забрала нас прямо от борта. Марья поехала домой. Её увезли так быстро, что даже поцеловаться на прощание не вышло. Но это ладно — завтра всё равно, в академии встретимся, и что нам помешает в обеденный перерыв позажиматься где-нибудь в тёмном уголке? Мне ничего не помешает. Надеюсь — Марье тоже.
Так вот, её увезли, но и про нас не забыли — два семейства разместили в микроавтобусе, ну а мне с лекарем нашего рода выделили лимузин. Спорить не стал, хотя в микроавтобусе было место и для нас.
Каких-то полтора часа, и в окно лимузина показались знакомые места, а ещё через пару минут — машина подъехала к воротам.
Дом, милый дом! Я всего ничего в шкуре Владимира Лескова, а загородное поместье рода воспринимаю уже как родное.
Повернув голову к Мясницкому, протянул руку:
— Всё, Прохор Святославович, благодарю, что сберегли саквояж, но дальше я уже сам.
Наш новый лекарь рода лишь кивнул и молча протянул мне сумку с сокровищами Альфрика.
Перед финалом соревнования, как только в спортивный городок подъехал князь Мясницкий, я вручил ему саквояж с просьбой забрать его, уехать из спорт. городка и затихариться где-нибудь до того, как с ним выйдет на связь великая княжна.
Оставлять «чемодан» с сокровищами Альфрика в своей комнате в спортивном городке, я посчитал несусветной глупостью.
Прохор Святославович, конечно, удивился, что от него нужна не лекарская помощь — ведь меня к тому моменту уже подлатали, а несколько… нестандартная. Но выполнил мою просьбу без лишних вопросов.
И вот только теперь я забираю свой саквояж обратно. Ну, как свой? Честно стыренный у Альфрика…
Забрав бнсценный саквояж, я даже не заглянул внутрь него. Зачем оскорблять князя своим недоверием? Он, всё-таки, присягнул моему роду. Ну… и у меня, конечно, не фотографическая память, но то, что, примерно, сгребал в саквояж — я и так помню, так что потом сравню. Доверяй, как говорится — но проверяй.
Попрощвавшись с ьекарем рода, я полез из лимузина наружу, ведь мы уже подъехали к лестнице главного входа.
Прошка — Прохор Афанасьевич, наш дворецкий, как только увидел меня, разулыбался и продолжал улыбался всё время, что я поднимался наверх.
Когда же
