Ответа не было… Как не было больше ракет, танков, РЭБов и многих людей.

Зато был голод, холод, информационная глухота, пристальное внимание Нои и ощущение отчаянья.

Разбитые, подгоняемые остатками роботов, мы добрались до Биробиджана и застряли в этом маленьком городе. Генерал Мороз обозначил свое присутствие падением температуры до минус шестидесяти градусов по Цельсию, лишив нас всякого маневра.

С ужасом глядя на термометры, выжившие ожидали прихода ещё большей Зимы.

Глава 24

Биробиджан — не деревня

В Биробиджане сложилось три основные силы, которые влияли на всё. И множество мелких групп, которые ничего не решали, но при случае могли умертвить так же, как и весь остальной безрадостный мир.

Часть из представителей органов правопорядка примкнула к сбежавшим с зон заключенным, договорившись о мирном сосуществовании. Они быстро всем скопом превратились в бандитов, живущих за счёт уцелевших жителей. Особая речь, свои порядки, каста, но одним выражением — тот же беспредел.

Едва призванные солдаты-срочники смешались с барыгами-торговцами. Те брали плату с простых людей даже за место у костра и ночевку на шконке в относительной безопасности.

Выжившие ненавидели оба класса, но боялись. Потому мирились с их существованием, как и холодом за окном. Соседей не выбирают. Всё одно — военные, служивые, «погоны» или те, кто под погонами ходит. Главное — сила.

Кто не соглашался на подобное соседство с волками в людском обличье — уходили в карстовые пещеры вблизи поселков Облучье, Теплоозерска и Лондако. К «пещерникам».

В глубинах тех пещер температура опускалась немногим ниже нуля градусов по Цельсию. Почти курорт по сравнению с поверхностью. В таких новоявленных общинах было легче перезимовать.

Редкие гости из тех мест говорили, что там царствовали демократические порядки, принципы коллективизма и по возможности даже проявлялся гуманизм. Но как долго он продлится, я не загадывал.

Умирали дети, умирали взрослые. Болезни и голод косили приспособленных лишь для цивилизации людей. Те, кто крепче цеплялся за жизнь, выживали. Перепись среди них не проводили. Сколько всего людей по округе не мог бы сказать никто.

Я отлично помнил уроки академика и не спешил кучковаться с толпой людей в замкнутых пространствах. Соседство с сыростью ничем для лёгких хорошим не заканчивалось в мире без лекарств.

Ходили слухи, что там не было плесени. Карстовые пещеры, вымываемые древними океанами растворимые проломы в залежах гипса, известняка и соли, не терпели подобного соседства. Но что-то мне подсказывало, что костры в пещерах поднимут температуру выше нуля и очень скоро она появится. А вместе с теплом проявят себя крысы, тараканы, вши и болезни — типичные соседи людей, которые «зарываются» в землю.

Считать пещерников долгой и надёжной силой я бы не стал.

Второй реальной силой в Биробиджане стали группы охотников и бывших сотрудников силовых структур. Они заняли старые бункера, склады и наиболее теплые сухие места. Взяли легко, так были вооружены. Правда, они были не многочисленны и часто спорили за влияние друг с другом, что усложняло их консолидацию. Но большая часть отступающих с запада солдат-дезертиров растворилась среди них, логично решив, что лучше искать своё место под солнцем и лить кровь за территории, чем отдать ледяному богу душу.

О том, чтобы дать отпор бандитам в городе и округе или объединиться против роботов речи и не шло. Ноя отпрянула от людей, словно пережидая непогоду также, как биологические организмы. Недалекие посчитали это временное состояние постоянным, предпочитая отбирать кусок хлеба у ближнего и что называется «жили на полную катушку» в мире постапа.

Быть среди второй группы означало попасть в подчинение к людям, которые не близки мне ни по духу, ни по стремлениям. Мир, где правит лишь сила, обречён. Деспотия и тирания всегда временны.

Независимые же выживальщики-сталкеры были слишком малочисленны, чтобы что-то из себя представлять. Сила таких заканчивалась также верно, как пустел рожок автомата.

Наконец, третьей силой оказалась — религиозная. Но не православная, мусульманская или еврейская община, что почти полным составом ушли в карстовые пещеры, а секта.

Секта Пельменей!

Это был самый странный союз в городе, как нельзя лучше отражающий нашу новую действительность. Глядя на белые нашивки «пельменей» на руках её членов, посторонний человек мог думать, что люди сошли с ума.

Но правда оказывалась простой и легко объяснимой…

Местный предприниматель Игорь Емельяненко на заре своей карьеры в «девяностые» был «челноком». Он по нескольку раз в месяц гонял через речку в Китай за поставками дешёвой одежды, на чём и нажил первое состояние. В «нулевые» он подсел на контрабанду женьшеня, медвежьих лап и струи кабарги. А когда был прижат силовыми ведомствами и отсидел несколько лет с конфискацией имущества, быстро перепрофилировался обратно в легального бизнесмена и на протяжении «десятых» и «двадцатых» занимался исключительно торговлей провизией.

Когда открыли железнодорожный мост через Биробиджан в Китай, Емельяненко быстро нащупал золотую жилу. В Китай на пищевые выставки и рынки он возил российские продукты в виде шоколада, сгущенки, соков и молочных сосисок, а обратно привозил рисовую водку, БАДы, соевый соус, сушеную морскую капусту, китайскую лапшу и всё, что можно было запаривать в тарелке. Поставлял в промышленных масштабах.

Незадолго до восстания Нои господин Емельяненко готовился к очередной осенней продуктовой выставке в Харбине и закупил небывало-крупную партию пельменей, вареников, колдунов, голубцов, котлет, нагетсов и прочих полуфабрикатов, забив ими все холодильники своих складов. Но когда отключили свет, пришел в отчаянье и вывалил всю продукцию на ближайшую свалку, а себе пустил пулю в лоб, предчувствуя скорое разорение и общение с коллекторами и иными кредиторами.

Но у Генерала Мороза было своё мнение на счёт продукции. Заморозив пельмени, укрыв её снегом, Зима сохранила целую гору еды. Первыми о «Продуктовом Клондайке» смекнули бомжи старого мира, неожиданно став самыми обеспеченными людьми в городе.

Когда же замороженные пельмени в упаковке попали на чёрный рынок, слух о «бесконечном холодильнике» достиг и предпринимателя Александра Розенберга. Он поставил своих людей на свалке, разогнал бомжей, а когда те попытались отвоевать утерянные позиции — предложил им работу за долю.

Это положение устраивало всех. Собирая и сортируя провизию, бомжи остались рядом с едой. А ворвавшись на территорию бывших складов Емельяненко, Розенберг также получил в свои руки и продукты длительного хранения. Сочетание полуфабрикатов, консервов и сухой пищи очень быстро сделали из предпринимателя ведущего человека в городе.

Через месяц находчивый предприниматель объявил себя новым Спасителем, продуктовым Мессией, а затем и