– Дядь, чем помочь?

– Возьми вон там, – слышу голос Морды, – и вынеси на улицу. Это мусор.

– Хорошо.

Вибрация от шагов становится все ближе.

Нехорошо. Нифига не хорошо!

Пробую шевельнуться – опять не выходит. Но ведь у меня же как-то получилось выскользнуть из лап Морды в прошлый раз! Или мне это только казалось?

Влево, вправо, влево, вправо.

Лучше бы стал какой-нибудь неваляшкой, а не обездвиженным солдатиком. Развернуться бы смог, блин!

Вправо, влево, вправо, влево.

Взбиваю нечто белое. Оно поддается и накрывает меня, прячет от глаз, от которых я хочу избавиться.

– А можно глянуть, что тут?

– Нет! – резкий выкрик Морды хлопает по ушам, словно сдуру закрытая дверь. – Там всякое гнилье. Поднимешь тряпки, потом в носу неделю запах будет стоять.

– Фу, – отвечает кто-то мелкий, судя по еще не сломавшемуся голосу.

Сменяется освещение: из темного становится тускло-желтым, а после – ослепительно-белым.

Копошение справа, потом слева.

Отдаляющиеся шаги. Хруст… очень знакомый хруст.

Снег, что ли? Когда я был человеком, его еще не было. Или же был?..

Увлеченный мыслями, не сразу обнаруживаю, что на меня смотрит еще одно огромное лицо. Мальчишеское, конопатое, с блеском в глазах. Таким, какой был у нас со Щербатым, когда задумывали очередную пакость.

– Ну ты и урод, – говорит пацан, хватает меня и вертит. Сжимает кивер пальцами, пытаясь снять.

Тррреск.

– Фу, еще и пачкаешься, – пацан морщится и бросает меня лицом вниз.

Падаю в простыню, которая выскальзывает из-под меня.

– Лучше гляну, чего он тут прячет.

Лежу сверху на останках таких же солдатиков, какие были со мной в пластиковой коробке. У кого оторвана голова, у кого сломаны ноги и руки. Раны зияют подгнивающей плотью. Я словно на поле боя среди настоящих гусаров. Последний выживший, тщетно надеющийся на спасение.

Вокруг мертвецы.

Мертвецы, мать твою!

– Вот ведь старый задрот. За сорокет уже, а все игрушками балуется, – хмыкает пацан.

Слышу отдаляющийся хруст снега.

И вглядываюсь в целое море убитых игрушек подо мной.

Нужно скорее выбираться! Как только смогу шевелиться вновь.

Х Х Х

– Так и не отдашь нож? – покручиваю кольцо указательным и средним пальцами.

Такое блестящее, чистое, даже мое отражение в нем просматривается.

– Да заткнись, – бурчит Щербатый. – Только и делаешь, что хвастаешься дурацкой добычей! Подумаешь, не перепало один раз.

– Золото, – намекаю ему с усмешкой.

– И че? Твое же теперь.

– Мое, – произношу гордо, с улыбкой.

Обычно мы со Щербатым храним наворованное в тайнике, но это кольцо я захотел оставить себе. Долгое время прятал под матрасом и носил на веревке на шее, скрывая футболками и рубашками. Пока однажды все не изменилось.

– …йся.

– Ну пять минут еще, – сонно бормочу.

– Да просыпайся уже.

Лениво приоткрываю глаз. В миллиметре от него зазубренное лезвие ножа. Перевожу фокус от его кончика к ручке, а от той – к руке и лицу.

– Я мог бы срезать веревку и ты бы ничего не почувствовал, – тихим шепотом делится Щербатый. – Но так мне кажется правильнее.

– Че ты хочешь? – сиплю, осторожно приподнимаясь на локтях.