Шансов сгинуть немало, и те, кто меня родил в этом мире, воспользовались ими. И старший брат с двумя сёстрами. Только дед остался из моей «новой родни». Формально я вроде как наследник, но уверен, что дед не будет возражать, если я сам попробую пробиться повыше, чем деревенский староста.

Да и видит он, что деревенская жизнь меня не привлекает. Пожалуй, не станет возражать, если его кровиночка двинет в сторону города. Вернуться-то не запрещено.

Вообще-то, всё теперь не так плохо в этом захолустье. После того как я напугал односельчан пробуждением хека, я получил некоторый статус при поддержке деда и немного облагородил жизнь в деревне.

Приправы посеял. Местные и не думали, кажется, что так можно.

Нет, они не глупые, просто так не принято. Маат же! Дед так делал, отец так делал, и я так буду делать. Порядок.

Можно сеять латук, можно и нужно сеять ячмень и пшеницу, но вот засовывать драгоценную приправу в песок, смешанный с илом и навозом? Что за кощунство!

А она взяла и проросла. Теперь у каждой семьи есть огородик.

Эх, жаль не дождусь первых доходов с продажи папируса! Дед уже подкупил нужных чиновников, так сказать, сделал их акционерами нашего бизнеса.

Ну, да ладно. У меня, видимо, иная судьба.

— Учитель Саптах, когда отправляемся в путь? — не забыть делать наивный взгляд, а то деревенские шепчутся, что он у меня слишком взрослый.

— Вечером. Пойдём по ночной прохладе. Лодочникам нужно отдохнуть. Успеешь попрощаться с роднёй и друзьями.

Провожали меня всей деревней, вспомнили, что сейчас время праздника.

Даже дед одарил скупой ветеранской слезой. Впрочем, в древних культурах мужчинам не зазорно проявлять эмоции, слёзы не делают мужчин женственными.

Глава 2

Наверное стоило бы объяснить, как я оказался в Древнем Египте. Ох, как бы я хотел это сделать, да не могу! Не в секретности дело, просто сам не знаю. Но очень хочу узнать.

Могу рассказать как оказался в Египте который Арабская Республика. Друзья расхвалили. Я избегал его много лет, где только не был, но только не там. Возникла антипатия после просмотра фоток знакомых, которые посетили Джумхурият Миср эль-Арабия. Автоматчики, присматривающие, чтобы конкурирующие кланы не похитили туриста, глазеющего на древний храм, и горы мусора, валяющиеся во всех местах, которые древние считали священными — не самая лучшая реклама. Не говоря уже о наглых торговцах, хватающих за руки, чтобы впарить тебе откровенное барахло, произведённое за тысячи километров, в Китае.

Постепенно количество доступных стран, в которых я ещё не был, стало уменьшаться, и наконец настал черёд так любимого моими соотечественниками Красного моря.

Выбор-то был, и на него опять повлияли друзья, в самых восторженных словах описавшие как приятно прозрачное море и величественны храмы. Всё равно сомневался, но угораздило меня посмотреть пару роликов про древних египтян. После них решил, что на рынок можно и не ходить, лежать на пляже в перерывах между организованными экскурсиями. Очень сильно возжелал взглянуть на монументальную красоту своими глазами. Так сказать, проникнуться духом эпохи.

Вот теперь проникаюсь. Уже девять лет как я здесь, да только ничего кроме своей и соседней деревни не видел.

В деталях перемещение выглядело так: я стою в Каирском музее и смотрю в глаза изваянию ка аутибра Хора, а в следующий миг передо мной уже глаза смуглой старухи. Местная рехет (егип.: знающая женщина). Что-то вроде деревенской ведуньи, помогает людям и скоту рожать, лечит от мелких хворей.

К счастью, она пришла ко мне (?) не по первому поводу. Я не был новорожденным. Зато был больным. Ещё каким больным. Побили меня (точнее, того, кто управлял телом до меня) очень сильно, когда меджаи, местная полиция, пришла родителей забирать. Ребёнок же, вопил и кричал «не уводите». Мешал правосудию.

Лично я их и не видел никогда, дед по отцу меня «воспитывал».

До рождения римского права ещё сколько-то тысяч лет, здесь действует противоположная ему идея: презумпция виновности. Обвиняемый должен доказывать невиновность, а не обвинитель — виновность.

На моих «родителей» указали пальцем и, несмотря на заслуги деда-ветерана нубийских войн, их отправили на золотые прииски в Нубию. Побоялись, что в мраморных карьерах Асуана, который тут недалече, дед сможет их выкупить. За взятку, естественно.

Я даже не понял тогда, в чём их обвиняют-то, но оказывается, что здесь не только реальные преступления пресекаются, но и «виртуальные». Проклятья, непочтительность к богам и прочие нарушения маат — это что-то вроде истинного праведного пути. Закон и Правда во всех смыслах, не только в земном, но и в философско-мистическом.

Я тогда языка не знал, да и никто не стал бы трёхлетнему сопляку объяснять подробности, так что толком не выяснил, кого они прокляли и каким образом. И как происходило судилище не помню. Точно знаю, что не из нашей деревни обвинитель. С ним дед разобрался, насколько я понимаю, когда вижу как увиливает от расспросов. Явно не по закону восстановил справедливость.

И вот, значит, открываю глаза и вижу сморщенное лицо в полутьме — дело ночью было, только масляный светильник освещал помещение. Мгновение назад был в Каирском музее, и тут мир мигнул и такая вот рожа.

Так-то обычная, конечно, но в тот момент мне показалось, что все демоны преисподней на меня накинулись. Атмосфера музея, заваленного мумиями и погребальными штучками, под истории о богах от гида навеяла такое полумистическое настроение.

Не стану притворяться и оправдываться: испугался. Мог бы сказать, что всё дело в том, что детское тело гормонов наварило сверх меры, но в такой ситуации и будь я взрослым, тоже заорал бы.

Я ору, и старуха орёт, что вообще никак не помогает мне успокоиться. Она и так страшная. Ещё и дед подключился, правда, тогда я ещё не знал, что мы родня, он из темноты как выскочил, я подумал, что ещё демон. Он первым в себя пришёл и со всей дури отвесил тумака рехет.

Та заткнулась, а уж потом и я успокоился.

Говорят, что видели, как я седею в тот момент.

Эта ведьма, оказывается, пришла начать