Но Железномордых было больше.

Много больше.

Из леса выходили десятки.

Их линзы мерцали в сумерках, как звёзды в чёрном небе — холодные, безжалостные, бесчисленные.

Лоренц выстрелил последним зарядом. Выстрел срикошетил от бронированного лба Железномордого, оставив лишь царапину.

— Чёрт!

Брант, стиснув зубы, поднялся, держась за бок. Рубаха алела.

— Ну что, старина, — хрипло сказал он Лоренцу. — Похоже, это конец.

Лоренц взглянул на него — и усмехнулся, кривой, усталой улыбкой.

— Не самый худший.

Марта стояла рядом, её руки сжимали дробовик. Стволы дымились. Патроны кончались.

— Хоть умрём стоя.

И тут из глубины депо…

Сквозь грохот боя…

Прорвался низкий, протяжный, осипший гудок паровоза!

Сердце каждого выжившего ёкнуло от внезапной, болезненной надежды.

— К поезду! — закричал кто-то. — Бегите!

Началась отчаянная суета. Раненых заталкивали в уже тронувшиеся со скрипом вагоны. Деревенские мужики, те, что ещё не успели запрыгнуть, прикрывали отход, отбиваясь самодельными ружьями, пистолетами и зубилами с паровым приводом.

Один — коренастый, с сединой в бороде — всадил лом в брюшной отсек Железномордого, пока тот не вырвал ему горло сервоприводом.

Двое других закидали очередного стальным мусором — болтами, гайками, кусками арматуры — пока его линзы не потухли, захлёбываясь искрами.

Молодой паренёк (тот самый, что предлагал бросить слабых) прыгнул на спину механизму с криком: «Это за мать!» — и воткнул отвёртку в ушко шестерни. Машина рухнула, увлекая его под себя — хруст костей потонул в рёве боя.

Ещё один в меховой шапке успел раскроить одному голову молотом, прежде чем трое других расстреляли его в упор. Он упал на спину, не выпуская оружия, и успел плюнуть в ближайшего перед тем, как линзы того затянуло тьмой.

Их не назовут героями.

Но они не побежали.

Лоренц и Брант, прикрывая отход других, отрезанные волной Железноликих оказались спиной к спине. Они переглянулись. Без слов. Они оба знали.

— Иди, — бросил Лоренц, отбивая прикладом атаку. — У тебя семья.

— Хочешь один быть героем? — усмехнулся Брант. — Не выйдет, деревенщина!

Кольцо железяк сомкнулось. Они были окружены.

Как хищники, знающие, что добыча не уйдёт.

— ПРЕКРАТИТЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ. ВАШ НОВЫЙ ЦИКЛ НАЧНЁТСЯ В: КАМЕРЕ ПНЕВМАТИЧЕСКОГО ПРОСВЕТЛЕНИЯ.

Лоренц плюнул к их ногам.

— Идите к чёрту.

— Эй, железки! — крикнул Брант, вытирая кровь с губ. — Я хоть на тот свет попаду, а вы?

Железномордые ответили молчанием.

Потом — выстрелом.

Пуля вошла Бранту в живот. Он осел на колени, но не упал.

— Лира... — прошептал он, глядя куда-то вдаль, туда, где скрылся «Лесной краулер». — Беги, дочка...

Вторая пуля попала ему в грудь.

Он умер стоя.

Марта, уже стоявшая на подножке вагона, увидела это. Она не закричала. Она зарычала.

Дробовик грохнул дважды — два Железномордых рухнули у её ног.

Третий выстрел — уже в неё — пробил плечо.

— Иди... к чёрту... — выдавила она, теряя сознание. Но её успели поймать и втянуть внутрь вагона.

Лоренц бил прикладом.

В упор.

Прямо в линзы.

— За Ветвистый Крест! — крикнул он. — За друзей!

Его накрыли трое.

Клинки вошли тихо.

Он упал на спину, глядя в небо.

— Солнце... ещё... светит...

И замолк.

Ян бежал последним. Он почти догнал последний вагон, из которого ему протягивала руки Руби.

— Давай же! — кричала она, и на её лице был не насмешливый оскал, а настоящий, животный страх.

Он прыгнул. Пальцы вцепились в холодную скобу подножки.

— Держись!

И тут быстрый Железноликий схватил его за ногу.

— Нет, нет, нет! — закричала Руби.

Ян, вися на одной руке, выхватил ножик с гравировкой «Цех №7». Лезвие чиркнуло по гидравлической трубке на руке машины. Фонтаном брызнула маслянистая жидкость.

Пальцы разжались.

Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Счастливая. Испуганная. Он жив.

— Я... — прошептал он.

Пальцы разжались. Он медленно, почти невесомо, соскользнул с подножки и упал под колёса, которые уже не могли остановиться.

— НЕТ! — крик Руби был не криком, а воплем разрываемой души.

Ян лежал на боку, Вывернутыми руками.

Кровь была липкой и тёплой.

Он закрыл глаза.

«Трансконтинентальный Мамонт» набирал скорость, пробивая себе дорогу сквозь снежную пустошь. Снег клубами летел из-под колёс.

Железномордые бежали за составом.

Их когти впивались в обшивку вагонов.

Они, словно стальные пауки, взбирались на крыши, проламывали стены.

Грохот.

Визг металла.

Крики.

Всё смешалось в оглушительном хаосе внутри вагона. Ледяной ветер врывался в проломы, и снежная пыль оседала на раскалённый корпус Гефеста, шипя и превращаясь в пар.

Гефест, собрав последние силы, оттаскивал раненых вглубь вагона, когда увидел тела Лоренца и Бранта — их успели забросить внутрь в последний момент. Он откинулся у дверного проёма, видя кошмар внутри.

Железномордый, вползший через развороченную крышу, методично расстреливал из турели забившихся в угол людей. Другой волок за волосы молодую женщину. Какой-то мужчина, с окровавленным лицом, пытался подняться, чтобы броситься на него, и автоматная очередь пригвоздила его к полу.

Гефест попытался двинуться, но его нога подкосилась. Он рухнул, чувствуя, как что-то тёплое и вязкое вытекает из корпуса. Он видел их тела. Брант. Лоренц. Он запомнил их такими — не разорванными, а непокорёнными. Даже мёртвые, они сжимали оружие.

Руби, прижавшись к стене, с глазами, полными слёз, вдруг увидела это. Лоренц.

Его слова: «Сегодня мы можем выбрать, кем быть».

Она оттолкнулась от стены и, спотыкаясь об окровавленный пол, судорожно обыскала карманы Лоренца.

Пальцы наткнулись на кожаный прямоугольник сложенной карты.

Она сунула её за пазуху, и в этот момент от удара о препятствие вагон жутко застонал, и скорость стала падать.

И тогда она увидела Улисса.

Тот стоял посреди бойни, не двигаясь. Его лицо было бледным, а на лбу выступил пот. Он не просто смотрел — он боролся, сжимая и разжимая свою механическую руку, словно стараясь удержать что-то чудовищное внутри. Его глаза были прикованы к чему-то за окном.

Из леса, ломая вековые ели, вышел Хозяин.

Живой кошмар из металла и ярости.

Его корпус, покрытый шрамами сотен сражений, напоминал не крепость,