Повар Саптаха понял, на кого поднял руку и сидел на земле с пустыми глазами, обхватив голову двумя руками. Раскачивался и шептал что-то неразборчивое.

— Пакер, — потрогал я его за плечо. — У тебя каша убегает!

Он встрепенулся, кинулся к очагу, но естественно, ничего такого там не увидел. Он и кашу-то не варил, у него бульон для господ стоял на жаровне.

Зато очнулся.

— Присматривай за Саптахом. Он скоро очнётся и не забудет о тех, кто о нём заботился, — пообещал я от чужого имени, улыбаясь, и мы поспешили в Элефантину, где и расположены два других храма из культа триады. Кому как не им разгребать божественные дела?

Глава 4

Мы оставили поместье, но отправились не на остров, а сначала в храм Анукет, чтобы убедиться в своей правоте. Пакер посоветовал идти по воде потому, что в городе даже вооружённой компанией передвигаться может быть небезопасно.

С одной стороны, «спящие» далеко не все лежат пластом, бывают и ходячие, а среди них немало агрессивных.

С другой — мародёры сбиваются в большие банды в страхе перед этими ходячими спящими.

Мы взяли лодку с пирса, где несмотря на все проблемы до сих пор шла погрузка камней из карьера. Объём работ не шёл ни в какое сравнение с тем, что был раньше. Никто не посмел остановить вооружённых людей, да ещё и тащащих связанного пленного с мешком на голове.

Мерира, управляющий при Саптахе, тоже лежал в коме, так что всё работало на крике. Кто из капитанов громче требовал, сулил большие кары работникам, того и обслуживали первым. Не то чтобы никто не руководил работами в порту, просто их авторитета не хватало, чтобы поставить на место работников в подчинении самого царя, а некоторые из флотоводцев ещё и имели золото заслуг на шее. Как таким возразит рядовой служащий из приграничного региона, самого удалённого от столицы?

Мы ещё хотели проверить дом Собекхотепа, который расположен рядом с храмом Анукет. Не просто узнать, как он поживает, я хотел проверить одну безумную версию.

Но не посмели — эпицентр всех бед, оказывается, именно в храме, имеющем общую стену-забор с особняком градоначальника. Для того, чтобы в этом убедиться, не нужно туда заходить — вокруг него скопились горы тел тех, кто пытался найти защиту под крылом благой богини.

Кто-то лежал, кто-то сидел, кто-то стоял, словно часовой, а были и те, кто патрулировал периметр. Так что я сомневаюсь, что нубийский жрец мёртв, как об этом нам рассказал Йиуйя. Улика против него и ответ на вопрос «почему после смерти колдуна никто не проснулся». Потому что жив он.

Нет, мы не сдались сразу, попытались пройти незаметно, но не смогли. Я, как человек будущего, описал бы ощущения при приближении к храму как вхождение в некое поле, от которого сознание всё гаснет и гаснет, ведь плотность этого сонного поля усиливается.

Анхесенамон сказал: «Устаю сильнее и сильнее».

Осталось удостоверится, что происходит с двумя другими храмами триады, Хнума и Сатис. Вроде бы и так видно, что люди там ходят, но кто знает, может быть это такие же «зомби» как в Асуане?

Я не знал, чем отвлечь моих спутников от нашего пленника. Буквально почувствовал, как сгустилась атмосфера — он же нам заливал, что не знает, где проблема. Причём не только нам, но и Мерикара. А ещё Хнумхотеп тоже его поддерживал.

Естественно, не надо быть очень умным, чтобы возникли подозрения. Они-то и стали главной причиной того, почему мы не попытались прорваться в осквернённый храм Анукет, не стали искать возможности победить это снотворное поле.

По сути, только мы девять имеем реальный опыт, успешный опыт, по борьбе с нубийским проклятьем.

Маа наверняка тоже проникся атмосферой и притих, опасаясь за свою жизнь.

— Заманивал нас в ловушку? — сказал один из меченых, глядя на пленника.

— Надо обыскать. У него должно быть что-то, защищающее от сна, — реплика риторическая, ответа не требует. При молчаливом одобрении Анхесенамона другой коллега продолжил мысль, пнул жреца под рёбра. Не сильно, символически, но тот дёрнулся так, будто к нему применили реальную силу.

— И что-то типа той кости должно быть. Анхесенамон, а где обломки того злого предмета, который мы привезли из Куша? — спросил первый смутьян.

— Я отдал нашему господину Мерикара. Тот отнёс его в храм крепости, чтобы понять, как противостоять беде.

— Обыщем?

— В задницу, что ли заглянешь? Где ему спрятать? — огрызнулся командир.

Йуйю сбросили в воду по пути на остров Слоновой Кости (егип.: Абу, греч. Элефантина). Анхесенамон вспомнил, что тот какой-то родственник Хнумхотепа, а соответственно и Собекхотепа — они же братья. Я рассказал, какие у меня случились неприятности, когда я обидел племяшку номарха совсем чуть-чуть, не то что мешок на голову надел.

Он и промычать-то ничего не успел, а те двое, самые проворные подчинённые, уже начали привязывать камень к шее пленника. Откуда камень? Лодка с пирса частично гружёная, никто из меченых не захотел возиться с облегчением веса и оказались правы. Пригодился груз.

Маа услышал, попытался сопротивляться, и получил по голове булавой. Так и сбросили бессознательным.

— Маа рассыпался прахом, когда взял в руки восковую куклу, — совершенно серьёзно сказал Анхесенамон, глядя, как тело идёт ко дну.

— Правдоподобнее версии нет? — сказал я с сарказмом. Психовал. Я же соучастник. Впервые стал свидетелем убийства, особенно настолько хладнокровного. Тёмной ночью на привале по пути в Фивы я и не разглядел ничего, стоял в стороне. Однако и тогда, и сейчас причиной стал я.

— Предложи лучше, умник, — ехидное лицо здоровяка говорило, что он в этом деле эксперт и лучше знает.

— Мы догадались о его участии в заговоре против Хнумхотепа, да будет он здрав. Маа попытался сбежать и крокодил утащил его на дно.

— Слишком много деталей. Кто-нибудь да проколется, если по отдельности расспрашивать начнут, — авторитетно заявил Анхесенамон.

Я наклонился к уху собеседника и прошептал:

— Если забыть про всякие побрякушки, ты отличаешь по внешности Хнумхотепа и Собекхотепа?

Ветеран оттолкнул меня, не сильно, осторожно. Всё-таки мы на лодке. Он испугался мысли, которую я ему подбросил, потому и отреагировал так. Оттолкнул источник.

Собственно, это уже ответ. Как бы то ни было,