Именно поэтому в первый же день мы с девочкой пошли к одному из продавцов тканей. Нутон в парчовом халате подозрительно скосил глаза в ответ на мою просьбу, но от вида двух золотых моментом всё исполнил. Из его лавки мы вышли с метровыми отрезами разной ткани по толщине, качеству и цвету, десятком мотков ниток и комплектом разных иголок. А уже из следующей лавки мы вышли с десятком клубков шерстяной пряжи и набором спиц для вязания.

Вязать спицами я не умею, иглой работаю на базовом уровне — зато вечером мужик пришёл с новостью, что его знакомая согласна обучить девочку основам портняжного ремесла. Денег потребуется немного, с пятёрку золотых до самой весны. Тем более что и ежедневно на учёбу девочка ходить не будет.

— Научишься иголкой работать, сможешь вещи шить и вязать. Поняла? — я показал девочке на ткани и нити, разложенные на кухонном столе.

— Да. А зачем? — неуверенно спросила девочка. Я не понял вопроса и жестом показал развить мысль. Девочка жест не поняла, пришлось объяснить его значение. — Зачем учиться иголкой работать?

— Затем, чтобы ты поняла ценность труда. И ценность денег. Помнишь, тебя в княжестве на рынок водили, о деньгах рассказывали?

— Помню, Нона водила меня. Я тогда сыр купила… кажется, — на последнем слове девочка смущённо захлопала глазками.

— А помнишь, на празднике ты купила еду? — на этот вопрос девочка закивала. — А откуда деньги берутся, знаешь?

— Нона говорила, что их… это… — девочка ударила кулачком в ладошку. — Чеканят, вот.

— Молодец, но как они у меня появляются? Я их чеканю?

— Не знаю, — прощебетала девочка после минутного раздумья.

— Чтобы они у меня и у кого-то другого появились, надо что-то сделать. Что-то нужное другим. Нона тебя обучала, и за это получала деньги. Твою куклу пошила портниха из Трайска, и за свою работу просила денег. Ткань так же была кем-то соткана, — я легонько ткнул пальцем в центр лба, заставив девочку на мгновение зажмуриться. — Ты, мелкое наказание моей скверной жизни, научишься работать с иглой и тканью, чтобы знать цену труду и деньгам. И в будущем…

Я запнулся. Мой горизонт планирования заканчивался где-то после весны, а дальше только ситуационные задачи. Я задумчиво цокнул языком и покосился в сторону. Девочка это истолковала по-своему и, придвинувшись, аккуратно потянула меня за край рубахи.

— Я ведь здесь? — чуть подрагивающим от испуга голосом произнесла малышка.

— Да здесь ты, мелкое наказание, — я помассировал переносицу, отгоняя скверное наваждение. Я до сих пор не знаю, где применить девочку и зачем она мне вообще нужна. — В будущем это пригодится: вдруг что заштопать, даже сама сможешь нам одежду делать.

— Сама? — малышка с придыханием прошептала, посмотрев на свою юбку с рубашкой. — Сама?

— Вот чтобы сама смогла — будешь учиться. Слушай внимательно, всё запоминай и не перечь портнихе. И вторую пару рук не показывай, а то откажется тебя учить. Поняла?

— Всё сделаю, хозяин. Всё сделаю, — радостно прощебетала девочка, замотав головой то в сторону спальни, то смотря на меня. Она болванчиком мотала головой, прежде чем чуть улыбнулась с интересом удава перед кроликом. — А можно… кукле новое платье сделать?

— Вот это и будет твоим заданием. До весны должна всему научиться, а потом сошьёшь платьице. Но это раз, — я показал на магическую плиту. — А ещё я научу тебя готовить. С сегодняшнего дня ужин — всецело твоя задача.

— Готовить? — от возбуждения девочка вскочила со стула, вытянулась и аж встала на цыпочки, стараясь заглянуть мне в глаза. — Как хозяин? Как ходили, и хозяин готовил, да? Соя тоже будет готовить?

— Кто будет готовить? — я не выдержал и потянул за длинное ухо. Девочка тут же заойкала, схватила меня за руку и попыталась отцепиться, но я останавливаться не собирался. — Кто будет готовить?

— Соя будет готовить.

— Кто?

— Ой-ой-ой, — девочку затрясло, хоть я вымерял силу и не старался оторвать ей ухо, а только легонько прикручивал.

— Кто будет готовить?

— Соя. Ай, ай. Соя. Ой-ой. Я буду готовить. Я буду готовить.

— Да неужели? — я прекратил сеанс воспитательной работы. Девочка тут же принялась недовольно растирать ухо.

— Но ведь я — Соя, — сказала та обиженно.

— Да, я знаю, как тебя зовут. Ты, — я тюкнул пальцев в лоб девочке, — мелкое наказание моей скверной жизни.

— Я — Соя!

— Примерно так я и сказал.

Малышка надула щёки, насупилась, скрестила все четыре руки на груди и обиженно уткнулась взглядом в пол. Я рассмеялся и решил показать, что бывает с девочками, ставшими воздушными шариками. Их сдувают. Я приложил ладони к маленьким щёчкам и начал быстро их массировать, на что та сначала попыталась отмахнуться от меня, а после захихикала и заулыбалась.

Первая в жизни готовка у девочки вышла в лучших традициях: как в тренажёрном зале первый блин на штангу не вешают, так и первое жаркое в рот не кладут. Ничего сложного, обжарить с луком и морковью мелко порубленный кусок мяса, и подать на бобовой подушке. Но я на что-то отвлёкся, оставив девочку одну на несколько минут — и мясо превратилось в прилипшее к сковороде пережаренное нечто.

Я был готов к такому раскладу, ещё днём закупившись больше нужного. На вторую попытку девочка справилась с задачей: постоянно перемешивая лопаткой кусочки мяса на сковороде, она жадно вдыхала пряный аромат. А когда разложила мясо на подушку из фасоли, так и вовсе шумно сглотнула подступившую слюну. И с мольбой уставилась на меня. Я кивнул.

— Фкуфно, офень, — с набитым ртом сказала девочка, едва не выронив часть еды.

— Сначала прожуй, потом говори. Манеры забыла?

— Не забыла, — та проглотила мясо. — Вкусно, очень. Мне такое всегда готовить?

— Нет. Я люблю разнообразие. И тебя обучу всякому.

Девочка согласно закивала и добавила, что ей хочется уметь всё готовить. Это, как она сказала, весело и интересно.

На второй день мы с девочкой сходили к портнихе. Договорились об учёбе с утра и до обеда практически ежедневно, пока мы в городе. После портнихи