В одной из лавок два молодых ратона, девушка и парень, ловко управлялись с заказами на причудливый лаваш. Беря из бочки засоленные помидоры, они толкли их в кашу и добавляли к мелко рубленному жарившемуся мясу, посыпали приправами и несколько минут тушилось до густоты. Потом на толстый лаваш выкладывали кусочки сыра, заливали густой мясной смесью, аккуратно заворачивали и подавали на тарелке. Съесть лаваш можно было тут же, за небольшими столиками.

Девочка настолько засмотрелась на лавочников, что аж запнулась на ровном месте и повисла на моей руке. И тут же покраснела. Пришлось отвести это мелкое наказание к лавке. Девушка за прилавком заметила моё морщинистое лицо и роговые отростки и аж подпрыгнула от неожиданности, но очень быстро разобралась в происходящем. Она только хотела открыть рот, но заметила стоявшую рядом девочку со светло-фиолетовой кожей и кожаным ошейником. Девушка дёрнулась, чтобы посмотреть на меня с ненавистью, но тут же одумалась и натянула на себя максимально вежливую улыбку.

— Здравствуйте, господин… магос. Очень рады вас видеть. Желаете сделать заказ?

— Давай, делай заказ, — сказал я девочке и легонько её подтолкнул.

— Один… — девочка замолкла и с вопросом посмотрела на меня. Я покачал головой. — Один лаваш.

— Хорошо, малышка. Скоро будет один лаваш, — девушка лучезарно улыбнулась, на что малышка ответила симметрично и чуть ли не запищала от удовольствия.

О прилавок глухо стукнул Арнурский золотой. Работавший с девушкой парень начал говорить про сдачу и прочее, но я сказал налить мне чего-нибудь выпить, а сдачу пускай забирают себе. Пара поблагодарила меня и тут же подала кружку с тёплым сбитнем и тарелку со свежим лавашем.

Я подтолкнул девочку забрать тарелку, но малышка слишком увлеклась происходящим и к прилавку протянула все четыре ладони. Девушка закрыла рот руками и отстранилась, парень тут же закрыл её собой, а прохожие покосились в нашу сторону и зашептались. Мне для полного счастья только и не хватало кривотолков, я бросил на прилавок несколько золотых, приказал девочке спрятать нижние руки, всучил тарелку в руку и потащил к дальним столам.

Девочка не поняла происходящего, на ходу обернулась и улыбнулась девушке, на что ту едва не вырвало. Она подняла кулаки над головой и порывалась крикнуть девочке вслед, но парень остановил её. Я активировал умение «Слух гончей», хотя мог и не делать этого. Не самая большая неожиданность, что я — подстилка дракона, девочка — проклятый кусок дерьма, и что им теперь придётся выбросить деревянную тарелку. Но деньги с прилавка они, конечно же, забрали.

— Вкусно, хозяин, — восторженно выпалила девочка, прожевав первый кусочек лаваша. — Оно… в горле тепло. Мягкое и… вкусное. Очень вкусное.

— Вот и хорошо.

— Оно вкусное, хозяин, — девочка пододвинула ко мне тарелку с мольбой во взгляде. Мне ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть и чуток откусить свежего лаваша с пряным мясным содержимым.

— Ты права, вкусно. А теперь ешь давай.

— Вот, я поняла. Соя поняла. Весело, — утренней синичкой прощебетала девочка. — Сейчас весело. Ходила везде, видела много разного. Интересного много, всякого. Вкусную еду ем, с хозяином. Весело.

— Понравилось сегодня?

— Да, — протянула девочка и аж прищурилась от счастья.

Я смотрел на довольную мордашку девочки и чувствовал, как в моей груди поселилось давно забытое чувство, можно сказать, что ещё из прошлой жизни. Я бы всё отдал, чтобы отделаться от него и больше о нём не знать, забыть и распрощаться. Но что-то потаённое, наоборот, старалось это чувство сохранить.

Домой мы вернулись не сразу, ещё немного побродив по праздничным улочкам. Малышка как в первый раз разглядывала происходящее, нисколько не устала и была готова хоть до поздней ночи гулять по городу — но этого я не мог позволить ни себе, ни ей. Консерва сама ходила на праздник, вернулась недавно и теперь сидела за столом на кухне. Девочка подбежала к ней и принялась щебетать об увиденном, о вкусном лаваше и что праздник — это очень весело.

— Ты была на празднике? — спросила девочка.

— Я была, да, — Консерва кое-как нашла силы для ответа, её лицо в этот момент скривилось как после лимона.

— Там весело. Я видела кукол, они как хозяин, монстров убивали.

— Я видела это представление. Авантюристы убивали монстров.

— Да, они такие… как хозяин! — прощебетала девочка и её понесло в меру своего словарного запаса пересказывать увиденный отрывок представления.

Я стоял в дверном проёме и сперва наблюдал за реакцией черноволосой девушки, но перевёл взгляд на корзинку. Я представлял её содержимое, вожделел его, попутно сжимая и разжимая дрожащие от тремора руки. И пришёл в себя только осознав, что девочка испуганно дёргает меня за рукав, а Консерва практически сжалась в комок от страха, мелко дрожа и явно мечтая превратиться в таракана и уползти куда-нибудь подальше.

Я угрюмо схватил корзинку и пошёл на второй этаж, в жилую комнату, к платяному шкафу. На одну из его полок встали все три бутылки с крепким и таким вожделенным содержимым. Я выругался. И закрыл шкаф.

— Я либо свихнусь, либо повешусь, — процедил я, спустившись на первый этаж. Консерва всё так же сидела за столом, боязливо косясь на меня, а девочка стояла около проёма. — Купи пять кувшинов вина. И закусить чего-нибудь. Мяса вяленного и сыра. Это нужно сделать за следующий час, — я положил рядом с Консервой десять золотых монет, повернулся к девочке и показал на Консерву. — Будешь с ней.

— Хочу…

— Будешь с ней, — с максимально строгой интонацией произнёс я. Девочка пререкаться не решилась. Но только на улице я понял, насколько злобная гримаса исказила моё лицо. Прохожие аж шарахались, а маленькие дети едва не плакали. В город вышла бабайка, ужас во полти, гнев в жилах и ненависть во взгляде. А нечего мои планы разрушать.

Что бы там ни было, но девочку оставить в городе нельзя. Очень глупо — тащить её с собой в Собор Магласии, в одно из двух сердец и, наверно, святынь всех церковников. Но ещё глупее оставить девочку в городе. Её горожане разорвут, а на Консерву или графа рассчитывать не стоит. Последнему всё боком встанет, а девке если не приказать защищать малышку, так она будет первой в очереди на закалывание бедняжки. Да, церковники ненавидят троптосов даже больше,