— Да, господин, — Консерва поклонилась и аккуратно взяла листок. — Двести грамм чернил из смеси акфаралита и…

— Это магические чернила и бумага.

— А зачем? — аккуратно спросила девочка.

— Заклинания в гримуаре восстановить, — сказал я, но ещё хотел добавить новенькое заклинание. Я посмотрел на Консерву. — Через три дня ты едешь со мной.

— Куда? Я могу, господин, но… — девушка запнулась, её пробила мелкая дрожь, пальцы крепко сжали лист бумаги. — Прошу, не циклопы. Не надо, господин, я всё сделаю. Что угодно сделаю, не надо…

— Утри сопли и прекрати истерику.

Я хотел продолжить и обозвать девку куском мяса, да только лишнее это. Магическая татуировка и рабство души иной судьбы не оставляют, но, чем радостней живёт свинюшка, тем вкуснее у неё сало. И хоть девку я жрать не собираюсь, но сравнение со свиньёй вполне точное.

— Никто тебя не будет делать одноразовой, успоко…

— А что такое одноразовая? — щебетнула девочка.

— Ещё раз перебьёшь меня, и я тебе жопу надеру, — я приподнял раскрытую ладонь над головой, однозначно намекая на красноречивые последствия для мягких детских мест. Девочка втянула голову в плечи, плотно сжала губы и замотала головой. Вот вроде половину дня без меня пробыла, а будто причинным местом все шила в городе насобирала.

Консерва стояла рядом, мелко трясясь, едва удерживая слёзы и смотря на меня с мольбой о всепрощении. Жалкое зрелище. Я едва не сплюнул от отвращения да сказал девке готовить обед. Она не одноразовая, поедет со мной на зачистку, потом вернётся в город и передаст алхимику кожу на обработку. А потом и заберёт да спрячет в шкафчик защитный.

Консерва шмыгнула носом, прерывисто выдохнула, дрожащим голосом пролепетала слова благодарности за снисхождение и на дрожащих ногах поплелась к печке. Но растапливать дровами печь сейчас нет смысла, так что я приказал воспользоваться магической плитой, всяко быстрее выйдет.

Пока девушка работала за плитой, она попутно рассказала о задании в гильдии. При упоминании одной из лесных балок я мысленно приготовился к сырости и холоду и невольно поёжился. Но главная моя проблема не в холоде, не в зачистке очередного логова и даже не в возможном риске — она рядышком сидит, смотри на меня игриво и ножками болтает. Намечался очередной сеанс полоскания мозга. За последние недели он явно уменьшился, а вскоре либо источится, либо его девочка отполирует до блеска. Ни того ни другого мне не хотелось — но я ещё раз тяжело вздохнул и разрешил девочке рассказать, чего она видела, пока с Консервой ходила. Девочка улыбнулась и шумно набрала воздуха в грудь.

Как сказала Консерва, на праздник Нового года особых представлений не проводят. Устраивают лишь ярмарки с палатками и небольшими развлечениями для народа. В Трайске на главной площади планировали устроить бои между бойцами из городской стражи, авантюристов, наёмников и прочих, кто готов надеть увесистый доспех, взять в руки тупой меч с щитом и выйти против такого же противника.

На трёх широких улочках, реками вливавшихся в площадь, сейчас бурлила толпа. Десятки лавочников зазывали попробовать яства и испить напитков, другие зазывали смотреть товары, подготовленные специально на праздник. Народ расхаживал по улицам и толкался, но никто не обижался. Все и каждый поздравлял друг друга с окончанием тяжёлых полевых работ и началом нового года. Осеннее солнце будто в последний раз решило согреть землю и ярко светило, было на редкость жарко для осени, а о вчерашнем ливне напоминала лишь влажность в воздухе.

Я прогуливался около лавочников, и скучал. Меня не интересовала ни ярмарка, ни всякие развлечения, ничего прочего. Хотелось лишь поскорее вернуться в дом и напиться.

Шедшая же рядом девочка мотала головой, с любознательностью хорька рассматривая лавочки, лавочников и их товар, флаги и всякие тряпичные украшения на зданиях. У каждого продавца еды она жадно принюхивалась, стараясь различить все вкусные ароматы, а рядом с выступлениями скоморохов чуть замедлялась. Её завораживали то жонглёры, то факиры, то игры клоунов или дрессированных собак. Девочка с придыханием смотрела на них и, замедляясь, дёргала меня за руку. В такие моменты я сам притормаживал, позволяя девочке рассмотреть представление, но надолго не останавливался.

Из-за тёплой погоды девочка спустя пять минут после выхода из дома тяжело дышала, хоть и гуляла без плаща в обычной куртке поверх красного платьица с белыми оборочками. Я разрешил ей расстегнуть куртку с условием прятать нижнюю пару рук за спиной. Так девочка и ходила по улицам, держась за мою руку, с расстёгнутой курткой, с широкой улыбкой на лице и сверкающими от радости глазами.

Около одного из представлений девочка в очередной раз замерла. В широком ящике, обрамлённом красной ширмой и на фоне деревьев, устраивали небольшую сценку перед толпой ребятишек. Группа кукол с копьями и мечами отражала атаку гоблинов, арахнидов и прочих монстров, защищая деревушку и дрожащих кукол женщин и детей. Авантюристы отлично справлялись с монстрами, тесня каждую новую волну к краю и не забывая бахвалиться, что бьются они не ради славы или денег, но ради защиты слабых.

После очередной волны на авантюристов выскочила кукла с клочьями шерсти и волчьим хвостом, но голова и ноги человеческие, а руки заканчивались огромными когтями. Куклы закричали об осквернённой твари, о нечестивом отродье, и бросились в атаку. Троптос отбивал каждый выпад, на каждую атаку отвечал атакой и вскоре начал теснить авантюристов, продвигаясь к женщинам и детям.

На сцену выскочила новая кукла, в белых одеяниях, с красной накидкой, поясом и подолом. Кукла-церковник произнесла молитву и поведала, что Всебоги не оставят своих храбрых последователей, служащих на благо других. Авантюристы одухотворённо вскрикнули, отбросили оружие и голыми руками забили троптоса, вбивая того под сцену, пока в воздух подкидывались куски шерсти.

— Это же про хозяина, — восторженно пролепетала девочка, переведя взгляд с кукол на меня. — Хозяин тоже бился, с монстрами. Это про хозяина, да?

— Не совсем, — я чуть дёрнул девочку за руку, и мы пошли дальше, отходя от сцены с куклами и десятками ребятишек всех возрастов. Девочка лепетала об увиденном, что авантюристы хорошие, что это точно про хозяина и всякое прочее. Я же лишь задумчиво смотрел по сторонам, заглядывая в глаза народа, и раздосадовано косился на девочку.

Мы прошли с одной улицы на площадь. От наполнявших воздух ароматов от закусочных и лавок рот девочки невольно заполнился