– «Любимая»… Тебя покинуло вдохновение, или ты решил писать Санрайз по слову за раз?

Наконец собравшись, я решил закрыть тему чувств окончательно и твердо спросил:

– Почему тебя это волнует?

– Ну, я переживаю за ваши отношения больше, чем за свои, – улыбнулась Вероника, – Тем более своих у меня нет, а у вас такая история выходит…

На правду это походило только отчасти. Вероника будто извивалась передо мной и я не представлял как поймать ее и прижать к стенке. Как будто каждое ее слово было на грани правды и лжи.

Не в силах отыскать подходящий ответ, я нервно облизал губы, всерьез размышляя о том, чтобы просто в очередной раз послать ее.

– Хочешь, помогу сочинить письмо, которое растопит ее сердце?

Она посмотрела на меня вроде бы искренним взглядом, но я решительно поднялся, подошел к столу и забрал с него послание, смяв его в кулаке:

– Нет, не хочу! Я хочу, чтобы никто не лез в мои отношения и… в мою постель. По крайней мере, без моего разрешения.

На миг мне показалось, что Вероника смутилась от моих слов, но в следующий момент на ее лице появилась знакомая улыбка:

– Извини, должно быть, я просто устала и отрубилась не дождавшись твоего разрешения.

– Почему ты вообще забралась в мою комнату?!

Она пожала плечами, отвернувшись и оглядев более чем скромные апартаменты.

– Просто хотела узнать, чем закончился ваш разговор, а из вас четверых только ты худо-бедно меня терпишь.

Это уже больше походило на правду и как-то растерявшись, я зачем-то напомнил:

– Ну, Дарлис тоже.

– Возможно сам по себе да, но если придется выбирать между солидарностью с друзьями и моей жизнью, думаешь, он выберет меня?

Я об этом не думал, но знал, что Дарлис, исключая его склонность к вуайеризму, чертовски порядочный тип и уверенно кивнул:

– Думаю да.

Вероника, хмыкнув, пожала плечами:

– Тогда в следующий раз вломлюсь к нему.

– А может, обойдешься без вламываний?

Вероника обернулась, вскинув бровь?

– Но вы-то ночью вломились ко мне.

Вспомнив как Пиксель во хмелю пытался отыскать комнату, где спряталась Вероника, я стыдливо опустил взгляд, пробормотав, будто оправдываясь:

– Пиксель просто немного перебрал, и он не нашел тебя. Мы даже решили, то ты сбежала.

– Знаю, я слышала.

– Слышала?

– Я догадывалась, что пылающий зад Пикселя не даст мне спокойно поспать, и когда он начал ломиться в двери, я выбралась в окно.

Вероника посмотрела в окно моей комнаты и в этот момент я представил себя на ее месте. Вот я сбегаю от скверного разговора с людьми, которые желают мне отомстить. Прячусь в комнате под предлогом усталости, ясно осознавая, что отдохнуть не выйдет, потому что в любой момент «друзья» внизу могут договориться и прийти по мою душу. Я сижу в темноте и слушаю шорохи, борюсь со сном и жду, когда раздадутся шаги моих палачей.

– Признаться, я думала сбежать, – неожиданно, словно продолжила мои мысли Вероника, – Но как ты заметил ночью, без медальона мне бежать некуда.

Только сейчас вспомнив собственные слова, я нервно прижал руку к груди и с облегчением нащупал медальон. Заметив мой жест, Вероника усмехнулась:

– Думаешь, я пришла к тебе за ним?

В такую причину появления Вероники в моей постели оказалось поверить проще всего и я виновато опустил глаза.

– А говорил, что веришь мне, – тут же усмехнулась она.

Решительно подняв глаза, я спросил, просто чтобы попытаться уловить правду в ее ответе:

– Значит, ты не намерена выкрасть его у меня?

Вероника села на кровать и повела плечом:

– А какой смысл?

Ее вопрос озадачил меня, а неожиданно исполненный искренности взгляд сильно удивил.

– Я уже бродила по этому миру одна и повторять этот опыт нет никакого желания.

Возможно это было ошибкой, но я снова поверил ей. В голове вдруг возникла нелепая мысль, что Вероника планировала «выкрасть» вместе с медальоном и меня. Просто уговорить оставить друзей и отправиться в Оринлейн вдвоем! Нет! Она же не дурочка. Она знает, что я люблю Санрайз и ни за что не брошу друзей…

Вероника смотрела на меня, будто ждала каких-то особенных слов, но у меня в голове творился полный кавардак. Я устал, не выспался и совершено не был готов к подобным разговорам.

Возможно своей историей она основательно промыла мне мозги, но теперь я будто не замечал прежней ауры самовлюбленной стервы. Передо мной стояла обычная привлекательная девушка чуть грустная и заметно уставшая. Возможно, тревога и ночное буйство Пикселя так и не позволили ей уснуть, в то время как мы мирно дрыхли. Черт, а что если она в это время прошлась по комнатам и перерезала остальных?! И теперь мы остались вдвоем! Внезапная мысль заставила меня оглянуться на дверь, пробудив желание броситься к друзьям, но я сдержался, убеждая себя в том, что Вероника не могла так поступить. Чтобы удостовериться в этом, я, наконец, предложил ей:

– Тогда почему бы тебе просто не поговорить с Пикселем самой, откровенно…, так же как со мной.

– Я перерезала ему горло в Разломе, что я могу сказать ему? – усмехнулась Вероника, – Извини?

– С этого можно было бы начать, – пожал плечами я, гадая, подтверждает ли ответ Вероники, что Пиксель еще жив, – Ночью он дал тебе такую возможность, но ты сбежала.

На этот раз Вероника нервно облизала губы, уставившись куда-то в пыльный угол комнаты.

– Мне даже ты не веришь, почему он поверит? – спросила она, проницательно взглянув на меня.

– Доверие нужно заслужить честностью, – ответил я с облегчением, решив, что Пиксель все же жив.

– Вчера он рвался снести мне голову, и ты думаешь, он меня выслушает?

– Пиксель не тронет тебя, – заверил я, практически полностью убежденный в этом.

Вероника только равнодушно пожала плечами:

– Я не боюсь, что он кинется на меня снова. Я могу себя защитить.

Взглянув на меня, она иронично улыбнулась:

– Не раз приходилось.

Уже по одному взгляду я понял, что она говорила о реальном мире, а не этом.

– Но в отличие от тех случаев, – неожиданно признала Вероника, –