Денис Чистяков
Буран, Тайга и Асмодей. Выход
Глава 1
Холод забирался под мокрый плащ и не давал уснуть. Открыв глаза я смотрел на языки пламени, все чаще прячущиеся под ветки. Костер не довольно шипел и плевался дымом поглощая отсыревший хворост, но ничего другого мы ему предложить не могли. Последние два дня нашего путешествия дождь нещадно поливал землю, вокруг вымокло все до последнего молодого листочка и уже то, что огонь занялся можно было счесть за чудо. Без дров до утра он не доживет, но подкинув ему еще сырых веток, я мог прикончить его прямо сейчас, лишив нас какого-никакого тепла. Нужно было попытаться заснуть, пока костер еще горит. Но сон не шел. Смирившись, я тихо сел, все так же кутаясь в плащ и взглянул на своих спутников: Вероника совершенно бессовестно дрыхла, раскинувшись на тонком одеяле, словно в собственной постели. Дарлис лежал спиной ко мне, но вроде бы тоже мирно посапывал. Немного в стороне у другого костра также скукожившись под плащами спали или пытались уснуть гвардейцы Серебряной гвардии, только часовые тихо перешептывались где-то за пределами света от костра.
Миновал третий день с нашего отъезда из Эглидея. Под проливными дождями по размокшей дроге мы добрались до деревни Тиверхолм, где простились с королем Слидгартом, сопровождавшим нас. Он направился в Дансетер, где ему предстояло дать отпор армии севера, прибывшей в Орлинг морем, а мы должны были двигаться дальше на северо-восток, чтобы добраться до Кельморна, где надеялись встретиться с друзьями и призвать эльфов к битве с королем Кранаджем Гилентигором, унаследовавшим власть над армией нежити от засранца Амерона.
Продолжив путь уже без сопровождения королевской гвардии мы ждали встречи с новыми врагами, но по счастью нашим единственным врагом до сих пор оставался нескончаемый дождь. Монстров после закрытия Разлома большей частью повывели охотники вроде Дарлиса, а те, что остались теперь чаще прятались от людей, чем нападали на них. Впрочем, мне хватало и дождя, который изводил едва ли не хуже оживших мертвецов.
Так, по утекающей грязью в канавы дороге, мы проехали еще несколько километров, пока дождь не доконал нас, вынудив свернуть к маленькой лесопилке в поисках хоть какого-то укрытия. Ничего путного найти не удалось и мы направились к небольшой роще под кронами которой и устроились на ночь.
Подкинув еще пару веток ближе к костру, чтобы они подсохли, я устроился поудобнее, снова окинув взглядом друзей, которые на удивление беспечно спали. Мы вместе проделали не малый путь к Разлому, пережили массу приключений и одолели не одну сотню врагов, но теперь, едва оставили позади Эглидей и короля Слидгарта, между нами воцарилось едва уловимое, но явственное недоверие, которое мы старались не замечать и которое впоследствии неизменно выливалось какой-то необъяснимой раздражительностью. Конечно в отношении Вероники, предавшей всех в Разломе это было ожидаемо, но я не был готов к тому, что мои отношения с Игорем так же испоганятся. Я бы мог списать все на дрянную погоду и весьма не радужные перспективы путешествия и думаю, Дарлис согласился бы со мной. Но конечно все дело было в Санрайз, с которой мы простились в Эглидее каждый с надеждой вернуться к ней. Нет, мы не спорили из-за нее и даже не говорили о ней в пути, но чем дальше от нее уезжали, тем сильнее нарастало скверное напряжение между нами. Это казалось мне странным. Я полагал, что теперь, когда Санрайз не было рядом, мы сможем на время забыть о соперничестве, но похоже, как и я, Дарлис осознавал, что наше путешествие может плохо закончиться для него. Благодаря частям медальона Эольдера мы с Вероникой были бессмертными, но Игорь этим похвастаться не мог и оставаясь моим соперником в борьбе за сердце Санрайз, вполне резонно ожидал удара в спину. Еще в Барлитейне мы за ширмой шутливых улыбок рассуждали о том, как любовь может довести нас до предательства и вот теперь, вдали от Санрайз, оставшись без надзора короля и его свиты, мы больше не улыбались друг другу.
Взглянув на тихо сопящего Игоря, я невольно представил, как подбираюсь к нему и одним движением перерезаю горло. Конечно я не собирался этого делать, но это была из тех фантазий, которые возникают в голове против воли. При этом я знал, что Игоря одолевают похожие демоны. Он так же просто мог убить меня во сне и украсть медальон прежде, чем я воскресну, обретя бессмертие и избавившись от соперника. При этом, я был почти уверен, что он, как и я не желает этого и возможно никогда не решится на подобное, как бы сильно не любил Санрайз. И все же отделаться от этих фантазий и взаимных подозрений у нас не выходило. Иронично было, что из нас троих только Веронике удалось спокойно уснуть, будто ее совесть была чиста в то время, как мы замышляли гадости за спиной друг друга.
Впрочем, возможно она просто поверила в ту историю, которую сочинила для Слидгарта объясняя свое внезапное воскрешение и возвращение из Разлома спустя три года. Разумеется, по ее версии никакого предательства не было, просто после проведенного ритуала на нас в прямом смысле слова обрушились сотни монстров из-за которых мы разделились. После несомненно героического сражения, в ходе которого Вероника «потеряла» Джеймса, она очнулась в какой-то пустынной местности, откуда все три года пыталась выбраться, пережив массу вымышленных приключений. Когда она рассказывала о своем невероятном путешествии королю я был уверен, что Дарлис непременно выскажется, желая разрушить ее версию событий и вынудив признаться в предательстве, но после отъезда из Эглидея он был на удивление молчалив и равнодушен к трепу Вероники. Мне хотелось думать, что он просто забил на нее, но что-то подсказывало, что его мысли, как и мои были полностью заняты Санрайз и перспективой возвращения домой. Так или иначе, Слидгарт проглотил версию Вероники не подавившись, а мы не стали портить ее игру. Я в этом не видел никакого смысла, поскольку смерть или арест Вероники определенно усложнит нам жизнь. Очевидно она это понимала и после своей истории вызывающе улыбнулась нам, словно предлагая высказать возражения, которых не последовало.
Но не только Веронике пришлось врать королю. Для Слидгарта я все еще был милордом Рейнаром, гостем с Севера, невероятным образом, преодолевшим Великое море, возникшее на месте Разлома и опасался, что король затравит меня вопросами, среди которых найдутся такие, на которые я не смогу
