— Я ничего не говорил. Девчонку — Ада. А пацана — Виссарион. Зашибись имена, да? Мы по дороге еще Евстафия встретили.

— Подожди. — Отец знакомым жестом потер виски. — Так... Ада, говоришь? А полное имя как?

— На помню. Арианда, что ли...

— Может, Ариадна?

— Ну, может. А что?

— Ариадна, — задумчиво проговорил отец. — Ей, говоришь, около шестнадцати?

— Ну да.

— А — Ариадна. Шестнадцать, — забормотал отец. — Б — прецедентов нет, пока пропустим... В — Виссарион, четырнадцать. Г — в поселке у Шамана есть девочка Гликерия... — Лазарь, — окликнул отец, — а сколько лет Гликерии?

— Тринадцать.

— Как тебе? Ты говорил, тебе тоже тринадцать.

Лазарь покраснел.

— Ну... вообще-то, мне пока нету. Но скоро будет!

— Наш человек, — похвалил Джек. — Я тоже всегда врал, что больше.

— А как зовут твоего друга?

— Зенон.

— А ему сколько лет?

— Девять.

— А — шестнадцать, Б — пропуск, В — четырнадцать, Г — тринадцать, — проговорил отец. — Повернулся к Серому. — Евстафию, которого вы встретили, около одиннадцати. Так?

— Ну, примерно.

— Ж — тоже пока пропуск, З — девять. Все сходится, кроме единственной неувязки. — Отец посмотрел на Лазаря. Тот отчего-то стал еще краснее. — Скажи-ка, друг дорогой. Лазарем обозваться сам придумал, или подсказал кто?

Лазарь засопел и опустил голову. Чуть слышно признался:

— Сам.

— И как тебя на самом деле зовут?

— Дарий, — выдавил Лазарь. — Как девчонку.

Серый фыркнул:

— Зашибись повезло.

Джек присвистнул. Сочувственно потрепал Лазаря-Дария по вихрам:

— Я бы с такого имечка тоже слился. А «Лазаря»-то где выкопал?

— Нам мать Серафима книжку про него читала.

— Ясно, — сказал Кирилл. — Ну, если на самом деле ты — Дарий, то все верно. Девочку, из-за которой убили Леху, звали Илина. А ее подругу, которую ругала мать, Ксанта.

— Алфавит? — сообразил Серый.

— Да. Причем, заметь, имена не абы какие.

Серый фыркнул:

— Да тут попробуй не заметить! Звездец, а не имена. Дарий, это ж надо! За что их так, бедных?

— Я думаю, не «за что», а «зачем». Чтобы по именам опознать своих, если — или когда — это понадобится.

— Бр-р-р. — Серый потряс головой. — Кто их опознавать-то будет? Мать Доброты, что ли, из портрета выпрыгнет?

— Нет, конечно. Мать Доброты — всего лишь ширма, за которой прячется Шаман. Созданная, полагаю, им же. А вот с детишками все куда сложнее. И подлее.

Серый открыл было рот — попросить отца не тянуть кота за подробности, когда Джек вдруг встрепенулся и поднял руку. Все замолчали и насторожились, оглядываясь.

— Поздно, — сказал Джек. Опустил руку. — Окружают, гады.

Кирилл

Их обложили по всем правилам военного искусства — перекрыли дорогу. Впереди и позади беглецов выросли мужские фигуры в куртках на войлоке, по пятеро с каждой стороны.

Из-за спин мужиков, появившихся спереди, вышел Шаман. За ним, неотрывной тенью, следовала Ангелина.

— Что, братан, заскучал? — бросил Шаману Джек. — Или в падлу самому за лопату браться?

Шаман не ответил. А Кирилл увидел, как из-за спины Джека выбирается Лазарь. По лицу мальчишки катились слезы.

— Мать Доброты спасла тебя, — с укором глядя на него, сказал Шаман. — И чем ты ей отплатил? Снова предал?

— Отстань от пацана! — Джек положил ладонь Лазарю на плечо. — На нас хвост поднять — кишка тонка, так к нему в башку полез?!

Лазарь сбросил его руку, подбежал к Шаману.

— Я хотел попросить, чтобы они приняли Мать Доброты! Я помочь хотел!

Темный капюшон покивал:

— Понимаю. — Голос Шамана сочился патокой. — Не всем можно помочь, Дарий. Мать Доброты милостива лишь к тем, кто готов ее принять.

— Они не могут! У них не получается. Можно, они просто уйдут?

— Конечно.

— Правда?!

— А я когда-нибудь говорил неправду? Ты с матерью Ангелиной сейчас пойдешь домой. А они отправятся туда, где должны находиться.

— А можно мне не домой, а тоже с ними? — Лазарь-Дарий размазывал слезы по грязной физиономии. — Я им каждую ночь буду про Мать Доброты рассказывать, обещаю! И в других поселках буду! Посланники ведь ходят!

Шаман покачал головой:

— Ты еще мал для Посланника. И Слово Её знаешь не твердо, мать Мария недовольна тобой.

Лазарь опустил голову.

— Учись как следует, — продолжил Шаман, — и через год или два, если мать Мария тебя похвалит...

Ангелина взяла Лазаря за руку:

— Идем.

— Я приду! — оглядываясь на Джека, пообещал мальчишка.

Тот кивнул:

— Окей. Подожду, никуда уходить не буду.

Лазарь просиял. До тех пор, пока они с Ангелиной не скрылись за поворотом, никто из оставшихся не проронил ни слова.

— Спасибо, что позволил невинному ребенку уйти, — обращаясь к Кириллу, обронил Шаман.

— Спасибо, что позволил невинному ребенку выжить. — Голос Кирилла в последнее время подводил, то и дело садился из-за слабости.

Она, проклятая, давила все сильнее. Кириллу постоянно хотелось спать, вставал он с трудом. Утром, вернувшись после «служения», падал, как подкошенный, даже на ужин просыпался не сразу, Джек его тряс. Не хотелось ни думать, не двигаться — только спать. Апатия на почве истощения.

Кирилл поставил себе диагноз около месяца назад и догадывался, что протянет в таком состоянии недолго — Серый и Мрак появились вовремя. То есть, так он подумал сначала.

Потом, когда схлынула эйфория от встречи, когда Серый рассказал о Посланниках, Кирилл задумался. Пацаны пробрались в поселок Шамана, как они считали, незамеченными, не потому, что повезло, а потому, что им позволили туда пробраться. И позволили увести Кирилла и Джека.

Однажды Шаман уже проворачивал такой фокус, так почему не повторить? В прошлый раз это было затеяно с целью демонстрации силы — показать Кириллу, Джеку, а заодно всему населению поселка могущество Матери Доброты. Убийство Олеси Шаман обставил с мастерством, достойным лучших театральных постановщиков, Кирилл знал, что в поселке то и дело поминают этот случай — трепеща не то от страха, не то от восхищения. Воспитательный эффект налицо, план Шамана сработал безупречно.

А в этот раз, позволив пленникам беспрепятственно уйти, чего добивается Шаман?