— Мне тоже не по себе, — признался Фокусник. — Будто кто-то смотрит.

Борис лишь хмыкнул:

— Да это всё от безделья. И из-за баек Искры. Вот если бы драка была, сразу бы всё прошло.

Варягин, идущий впереди, молча обернулся к нам. Его лицо выглядело непроницаемым.

— Командир, — сказал я. — Вы ничего не чувствуете?

Он посмотрел на меня. Глаза казались ясными, но в них мелькнула какая-то тень.

— Чувствую, инженер. Чувствую, что мы забрались в очень неприятное место.

В этот момент шёпот усилился. Теперь он звучал не только за спиной, но и вокруг. Множество голосов, переплетающихся, накладывающихся друг на друга. Они говорили о страхах, о потерях, о том, что мы никогда не найдём своих близких.

— Маринка… — прошептал Сокол. — Маринка, я иду…

Он перехватил автомат и чуть не рванул в тёмное ответвление коридора, но Борис крепко схватил его за шкварник.

— Эй, ты чего? — берсерк встряхнул стрелка. — Сеструху, что ли увидел?

— Я слышу её! Она зовёт меня! — срывающимся голосом выпалил Сокол.

Искра тоже побледнела. Она смотрела в пустоту, её губы беззвучно шевелились.

— Нет… нет, я не убивала их… они уже превратились…

Я понял. Это наведённые галлюцинации. И они направлены на каждого из нас индивидуально. Вытаскивают самые глубокие страхи, травмы и надежды.

— У кого-нибудь есть навыки, блокирующие ментальное воздействие? — спросил я.

— Есть, — отозвался Фокусник. — У меня перк «Магическая интуиция», даёт +15 % к сопротивлению ментальным эффектам.

— Не густо, но хоть что-то, — вздохнул я. — Так, короче, у меня есть сильное подозрение, что кто-то из пациентов этой психушки мутировал нетипичным образом. В силу особенностей, так сказать. Оптимальное решение — брать руки в ноги и валить, пока нас не затянуло в омут галлюцинаций.

Сокол сразу же посмотрел на меня куда более осмысленным взглядом, чем пару секунд назад. Окрысился и заявил:

— Я без Маринки никуда не уйду! А ты, трус, вали! Так и знал, что от вашей шайки не будет никакой пользы.

Варягин положил ему руку на плечо:

— Остынь. Мы идём дальше, — сказал он спокойно. — Но идём осторожно. Инженер прав, здесь что-то не так. Фокусник, ты в авангарде. Твоя интуиция сейчас важнее любого оружия.

Фокусник кивнул, ироничная усмешка сползла с его лица. Он достал из разгрузки небольшие серебристые шарики и начал перекатывать их между пальцами. Видимо, его личный способ сосредоточиться.

Мы двинулись дальше. Шёпот не прекращался, он стал фоном нашего продвижения. Я пытался бороться с ним по-своему. Повторял про себя формулы, таблицы сопротивления материалов, вспоминал схемы электропроводки. Что угодно, лишь бы отвлечься и не слушать. Логика и порядок против безумия и хаоса. Какое-то время это помогало. Я строил в голове ментальный барьер из цифр и чертежей, отгораживаясь от навязчивых голосов.

Но они становились всё настойчивее.

— Ты всех их погубишь, Лёша… — шелестел голос, похожий на голос моей матери. — Ты ведь не лидер, ты просто мальчишка, играющий в войну…

— Слабак… — вторила ему Искра, только её голос был искажённым, полным презрения. — Без своих игрушек ты ничто…

Я стиснул зубы. Эта хрень била по самым больным точкам. По моим собственным, глубинным страхам. Но само осознание нереальности этих голосов помогало. Щепотка здорового пофигизма, так сказать.

Мы прошли по коридору, заваленному перевёрнутыми каталками и разбросанными медицинскими картами. Шаги Фокусника были лёгкими, почти кошачьими, но я видел, как напряжена его спина. Он вёл нас, постоянно оглядываясь, прислушиваясь не столько к звукам, сколько к своим внутренним ощущениям. За ним шёл Варягин, внешне спокойный, но на деле, кто знает? Мало ли что ему прямо сейчас шепчут голоса про дочь, про жену…

Шёпот не утихал. Он вился вокруг нас, как ядовитый плющ, просачиваясь в малейшие трещины в броне самообладания. Я продолжал свою ментальную войну, выстраивая в голове сложные трёхмерные модели механизмов. Но голоса становились всё изобретательнее и били всё больнее.

— Лёша, сынок, почему ты не ищешь нас? — голос матери, полный слёз, заставил меня споткнуться. — Мы же тебя ждём… Вернись домой, пожалуйста… Ты нам нужен…

Я мотнул головой, отгоняя наваждение. Это нереально. Это просто имитация. Просто волны, воздействующие на мой мозг. Но от этого не становилось легче.

Рядом со мной тяжело дышал Борис. Весь напряжённый, как пружина. Он не говорил ничего, лишь крепче сжимал рукоять своего боевого молота. На его простое, прямолинейное сознание эта ментальная дрянь, похоже, действовала слабее. Он просто чувствовал угрозу и готовился размозжить её источник. В этом была его сила.

Искра, идущая позади меня, пыталась хорохориться.

— Эй, призраки, а вы в курсе, что за аренду жилплощади в моей голове надо платить? — громко спросила она в пустоту. — Принимаю кристаллами или натурой. Хотя с вашей внешностью, боюсь, только кристаллами.

Но я слышал, как дрожит её голос. Её тоже доставали. Я видел, как она на мгновение замерла, её взгляд стал пустым, и губы прошептали: «Папа…». Она быстро взяла себя в руки, но этот короткий миг слабости сказал больше, чем все её язвительные шутки.

Хуже всех было Соколу. Он шёл, постоянно озираясь, его глаза лихорадочно блестели. Он то и дело вздрагивал, словно отмахиваясь от невидимых мух.

— Маринка, я слышу тебя, — бормотал он себе под нос. — Подожди, я скоро… я найду тебя…

Варягин бросил на него короткий, тяжёлый взгляд, и Сокол замолчал, но его пальцы так сильно стиснули автомат, что костяшки побелели.

Мы миновали пост медсестры. Разбросанные по полу журналы, перевёрнутая ваза с увядшими цветами. На стене висел стенд с фотографиями лучших работников. Улыбающиеся, полные жизни лица из прошлого мира. Сейчас они смотрели на нас, как призраки с утонувшего корабля.

Внезапно впереди, там, где коридор поворачивал, мелькнула тень. Нечеловечески быстрая, вытянутая, она проскользнула из одного дверного проёма в другой и исчезла.

Я тут же вскинул «Ксюху», целясь в пустоту, и выпалил:

— Стоять!

Все замерли.

— Что там? — шёпотом спросил Варягин.

— Что-то было, — ответил я, не опуская оружия. — Тень. Движется быстро.

Фокусник напрягся.

— Я ничего не почувствовал, — сказал он. — Никакой магической ауры. Но… давление усилилось.

Мы постояли с минуту в напряжённой тишине… нарушаемой шёпотом в головах.

— Может, показалось? — предположил Борис. — От этой болтовни в ушах и не такое привидится.

— Не показалось, — твёрдо сказал я. — Оно здесь. И оно материально… наверное…

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ощущаю себя шизофреником! Если эта дрянь воздействует на слух, почему бы ей не воздействовать и на другие органы чувств? Но если совсем нельзя доверять себе, то мы в такой жопе…

Мы двинулись дальше, теперь ещё осторожнее. Шаг за шагом, прикрывая друг друга, мы продвигались вглубь