Филипп знал, что орда уже действует по отработанному сценарию. Берет в клещи поселок, перед этим отсекая сначала дороги, а потом уже и закрывая полностью периметр. Затем поджимается вплотную, после чего пускает свои метастазы в уже мертвую деревню, чтобы вытянуть из нее любые остатки жизни. Он видел эти маневры уже много раз и взметнувшееся в небо вороньё стало очередной приметой.

Возможно, будь на его месте какой-то другой человек, он, должно быть, испытал бы весь спектр панических настроений. Но чутье Филина было глухо к таким вещам. Там, где простые люди видели приближающийся кошмар и неизбежный конец, он видел узкую и петлистую тропинку из заученных до автоматизма действий.

Разум воина уже построил новый маршрут. Цепочка мыслей встала в скучный ряд — взять чемодан, угнать тачку на вокзале и свалить нахуй из этого поселка.

Но странное, зудящее чувство настойчиво подсказывало, что эта идея не особо ему сейчас подходит. Повинуясь инстинктам, он побежал прочь, углубляясь обратно в частный сектор. В голове всплыло воспоминание шестиколесного отпечатка шин на гравийной дороге, затем он вспомнил пейзаж с высоты и вид фермы в отдалении. Затем следы бойни во дворе, напротив которого и находилась эта колея. Сопоставив в голове эти факты, парень тут же воссоздал возможную картину случившегося. След автомобиля был оставлен, когда кто-то снимал с навеса выживших, затем он уходил прочь из станицы по направлению к ферме.

Чем дольше он сосредотачивался на отдаленном образе этой самой фермы, тем лучше его мозг вспоминал все детали данной местности. Постепенно, будто файл из его фотопамяти разархивировался, он мог вспомнить и изгиб ландшафта, и извилистую дорогу, петляющую между полями, реку, и…

Парень от неожиданности остановился, он на мгновение застыл, копаясь в образах, и почувствовал, как его кольнула интересная догадка. Вся картинка холмистых полей сходилась на том, что он видел лишь верхушку фермы, тогда как остальная её часть, по всей логике, находилась в низине, таким образом, что река огибала ее с двух сторон, создавая подобие острова…

За все эти, пока он изучал орду Филипп узнал, что река — это естественный рубеж, то, что не могла преодолеть даже эта живая лавина. Он не знал, с чем было вызвано такое поведение орды: может, это было связано со старым названием бешенства — водобоязнь, а может, эти мутанты пока не научились плавать. В любом случае, по воде он сможет оторваться от них и быстро уйти на безопасное расстояние. Да и воспаление легких после купания в ледяной воде емк не грозит.

Он побежал, уже не оглядываясь, следуя сперва по маршруту из памяти, а дальше уже по отчётливо видимым колеям, которые были оставлены одним и тем самым внедорожником возле дома с пробитым навесом.

Хоть Филипп и обладал хорошей физподготовкой, мог бежать целые марш-броски в полной боевой выкладке, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что лучше плохо ехать, чем хорошо бежать. Так, он чуть не проскочил мимо, когда его глаз зацепился за очередной двор с распахнутой калиткой. Там, под навесом, стояла его детская мечта — огненно-красная «Ява»!

Двухколесный монстр, доставшийся ему на халяву, как практически и все его снаряжение, оглушительно зарычал, извергнув из себя клубы синеватого дыма. Закрепив переноску с щенками, он выехал на дорогу. Колеса выплеснули гравий, и «Ява» помчалась вперед.

Фил прекрасно понимал, что такой транспорт нельзя было назвать подходящим, ведь зомби реагировали на звук, возможно, даже сильнее, чем на запах. Но чувствовал, что сделал правильный выбор, к тому же детская радость от вождения байком. И подтверждение этому он увидел в отдалении. Очередное щупальце орды уже проникало в плоть поселка, заходя с другой стороны.

Разогнавшись быстрее, Филин свернул вниз по дороге. Вокруг тут же появились высокие, в человеческий рост, заросли пожелтевшей травы. Таких размеров она могла достичь лишь из-за повышенной влажности. Парень сделал глубокий вдох, ощутив знакомый запах тины. Скорость пришлось немного сбавить, чтобы не опрокинуть мотоцикл на очередном спуске в жидком месиве глины и земли.

На последнем подъеме он оглянулся перед тем, как поехать по ровному лугу вдоль реки, и застыл, в очередной раз наблюдая то, от чего столько времени убегал. Черная лавина уже не была абстрактной угрозой на горизонте. Она жила, дышала, вливаясь в улицы покинутого поселка. Это было море, состоящее из отдельных тел, но движущееся как единый, разумный организм, пожирающий пространство. Рев и долетавшие вопли соперничали с рыком «Явы». Но поверх всего был слышен этот безумный хохот, напоминавший Филиппу смех самой преисподней, бесновавшейся от восторга, наблюдая за тем, как люди один за другим пополняют ряды страдающих в ней грешников, чьи силуэты он уже отчётливо мог различить с помощью своего зрения!

Он крутанул ручку газа, и красная «Ява» унесла его прочь. Уже через минуту Фил увидел, что его догадка насчет острова оказалась верной. Широкая река огибала внушительных размеров кусок земли, явно искусственно насыпанного в этом месте. В центре этого острова спокойно располагалось то, что сперва ему показалось фермой. Сейчас, глядя на это с более близкого расстояния, он мог назвать увиденное лишь одним словом — поместье!

Высокий сетчатый забор с колючей проволокой сверху не скрывал вид на большой дом, сделанный под стилистику имперской России. Аккуратный внутренний двор с небольшим фонтаном и декоративным парком интересно сочетался с большим садом и прилегающими огородами, что переходили в луга для выпаса скота. Для себя Филин подметил, что здесь имелась лишь одна наблюдательная вышка и ни одной огневой точки. Глядя на эту мирную картину, он понял, что на ферме нет никого, имеющего военные навыки, иначе этот райский закуток спокойствия уже бы превратился в крепость.

К этому острову вел всего один понтонный мост, въезд на который мог подниматься или опускаться с помощью механизма.

На противоположной стороне парень увидел стоявших людей. Шесть человек, трое мужчин и женщин, сжимали в руках оружие, явно демонстрируя свою опасность. Филин чуть не заржал в голос, догадавшись, что они выперлись как на параде по его душу! По лицам местных он сразу же понял, что его появлению никто здесь не рад. Да и неудивительно: непонятный мужик на пердящем байке движется впереди наступающей орды, которую