— Как вас наша еда?

Василий усмехнулся. Это наверняка недавнее нововведение кого-то из «новой волны» управленцев. Бокс С что-то зашевелился в последнее время. Старики уходят, а молодые желают оправдать собственное существование. Им еще не хватает практики.

— Хотите узнать мое мнение? Вот мне лично интересней узнать о том, почему еще лет пять назад эти концентраты были намного вкуснее? Ведь их делают из одних и тех же ингредиентов, вырабатываемых в основном из водорослей и бобовых растений.

Ник, скорее всего, сокращенное от Николай, на секунду замялся.

— Ну, почему же! Оттенки вкуса придают как раз вещества, полученные сложным путем переработки из других растений.

— Да мне какая разница. Просто верните тот замечательный вкус!

Молодой человек с некоторым недоумением наблюдал за мужчиной:

— А что, он так сильно отличается?

— Как земля и небо! Вот это, — Василий ткнул вилкой в кусок желе, — на вкус как бумага. А раньше нам поочередно давали свинину, индюшатину, крольчатину. И пусть это не было настоящим мясом, но хотя бы его напоминало.

— Я понял, — паренек засиял, как начищенный чайник. — Вам было важно оставить связь с поверхностью. Но выросли мы, кто уже не помнит ничего. У нас иные приоритеты.

Вот сейчас удивился Фролов. Об этом он как-то не думал. Всего два поколения и как будто две разных цивилизации. Ну а что он хотел? Все бежит, все трансформируется. Это «выходящий» видит наверху одно и то же. Льды, бескрайнее снежное пространство и безмолвие. Здесь, внутри станции все постоянно течет и меняется. Живут и работают десятки тысяч людей. Происходит выброс идей, энергии и столкновение интересов.

— И все же, что по моему вопросу?

Ник задумался на миг, все-таки у него был быстрый ум.

— Я понял, о чем вы. Умер один из технологов. Скорее всего, он с собой унес и рецепт. Или его не смогли повторить.

Пришел черед удивляться Василию:

— То есть ты хочешь сказать, что на всей станции не нашлось никого, кто мог бы сделать эту дрянь удобоваримой?

— Так и есть, — парень пожал плечами. — В производстве продуктов иногда важнее не формулы, а нюансы. Забыл добавить синий порошок и вкус блюда абсолютно иной.

— И он не оставил после себя учеников?

— Случился разрыв в цепи поколений. Разве вы не помните?

Василий нахмурился. Интересное словечко придумала администрация для наименования небольшого, но крайне жестокого бунта «пубертантов»'. Тех, кого сюда завезли во время Катастрофы еще подростками. Они оказались в роли догоняющих. Все важные должности заняли специалисты, что выросли и учились еще наверху. Дети младше быстрее тинэйджеров адаптировались к существованию под землей. Этим же вдвойне не повезло. Они неплохо помнили прошлое и страшились будущего, откровенно будучи не готовы. Хотели, как лучше…

— Спасибо за честный ответ, Ник.

— Можно спросить, кто вы?

— Фролов, командир спасотряда.

— Да вы что! — глаза молодого человека расширились. — Вы живая легенда СС двадцать пять! Кому скажу — не поверят!

— Это еще почему?

— Все думают, что Фролов давно умер, в очередной раз героически спасая станцию. В нижних уровнях о вас песни слагают.

— Вот еще! — фыркнул Василий. — Даже не собираюсь, — он решил переменить тему. — Но десерт на самом деле хорош.

— Не врете? — лицо Ника стало счастливым. — Это я его придумал.

— Молодец! Я рад за тебя. Увидимся.

В своем небольшом кабинете Фролов первым делом нажал кнопку диспетчерской:

— Записать к Соболеву.

Спустя короткое время из динамика донесся девичий голос:

— Только на завтра в час дня.

Василий громко возмутился:

— Это командир СС! Какое завтра⁈

— Ой, извините, Василий Иванович, не признала. Огонек не загорелся. Опять радиотехники вовремя профилактику не провели. Сейчас уточню лично. Так, Петр Степанович примет вас через полтора часа.

— Другое дело! Спасибо.

Фролов поставил термос с напитком на стол и налил в кружку. Он любил с утра неспешно почаевничать. Хотя назвать чаем этот напиток было бы кощунством. Но во всяком случае он неплохо бодрил. Смесь высушенных трав и каких-то грибочков. И за чаем хорошо думается. А поразмышлять было о чем. Неладное на станции творится. Не замечаемые им ранее мелкие перемены, открывшиеся неожиданно нюансы, которые о многом говорят. Все это вместе почему-то именно сегодня внезапно сложилось в пеструю мозаику. Особенно удивили прорехи в сохранении технологий. Одна смерть и вся станция вынуждена есть по утрам неудобоваримую дрянь. Где еще появились подобные дыры?

«Так, подожди! А была ли смерть того пищевого инженера случайной?»

На «бунт пубертантов»' позже многое свалили. И именно после него усилилась Секция Охраны. СО, которых немудрено обозвали полисами. Вместо старого и более длинного наименования полисмены. Так и к спасателям прикрепилось именование «Выходящие». Это закономерность. Изменилась среда, меняется и язык общения. Люди за последние десятилетия резко упростили быт и личные отношения. Поначалу до введения жесткого брачного института между людьми вспыхивали романтические связи. Со временем они затихали, появлялись обиженные, возникали ссоры, иногда переходящие в рукоприкладство. А это уже проблемы всего социума.

Ладно, если обычного рабочего в качестве наказания сошлют на уровень ниже. А если это талантливый инженер и медик? Отбывание им назначенного срока обычным рабочим на грядках или в бассейне с водорослями приносит станции одни убытки. Пришлось менять правила и водить более жесткие запреты. А контроль сексуальных отношений — это необычайно сильный стимул для властных институтов. И если первые директора справлялись с этой проблемой с помощью старых психологов, то как дела обстоят нынче? Сколько из тех «Первых» осталось на своих постах?

Но самое важное — изменились люди на станции, выросли два поколения с иными взглядами на жизнь. И психология «атмосферного» существования в подземелье уже не работает. Кто-нибудь наверху разрабатывает новую? В текучке дел он и сам мало интересовался внутренними проблемами станции. Хватало и внешних. Сколько кризисов и потерь им пришлось пережить, что уже память подводит. Иногда казалось, что они не выдержат, уйдут в небытие. Но последние исследования могли дать им слабый шанс, которым стоило воспользоваться. Впервые за эти тяжкие тридцать лет нахождения на грани появилась робкая надежда. Так нет же — проблема начала грызть маленькое человеческое общество изнутри.

Что они сделали не так?

Фролов допил чай и встал с места. Пора бы и поработать. Он подошел к пульту