Стужа
Глава 1
Домыслы
Насыщенную чернотой тьму прорезал узкий луч свет. Он пугливым зайчиком пробежал по мерзлому цеху, рассекая густой, как кисель, мрак. Что здесь можно было увидеть нового? Старые цеха огромного завода давным-давно превратились в замерзшее кладбище ушедшего мира. Застывшие навечноа изморози станки, лебедки, покрытые инеем подъемные механизмы, цепи и занесенные снегом инструменты и изделия. Время, казалось, застыло здесь навечно.
Но вот внезапно в гулкой тишине раздался осторожный скрип чьих-то шагов. Снег при предельно низкой температуре издавал такие же звуки, что песок. Был жестким, как наждак и почти не проминался под ботинками. Незнакомца в светлом защитном скафандре заинтересовало что-то странное, показавшееся за громадой станка. Он, не спеша, приблизился к неясным в полутьме очертаниям и остановился как вкопанный. Сквозь мутное стекло было отчетливо видно его потрясёние, ярко выраженное на бледном лице.
Это были люди. Вернее, их замерзшие останки. Небольшая группа обреченных, что нашли смерть в углу старого цеха. Они тщетно искали спасения, но оно так и не пришло. Как и к большинству живого на свете. Прискорбный итог мирового катаклизма, потрясшего третью планету от Солнца. Казалось бы, давно пора привыкнуть к подобным видениям, но человек в скафандре все равно замер в нерешительности. Мертвое в их мире запретно.
Видимо, это была семья. Мужчина сидел с краю, накрыв остальных термопокрывалом в тщетной попытке хоть как-то согреться. Но в минус пятьдесят такое приспособление не работает. В центре группы мертвецов виднелись маленькие скрюченные фигуры. В детской непосредственности они до конца надеялись, что взрослые им помогут. Но не в те проклятые дни. Человек пошел мимо «скульптурной композиции», он еще не все осмотрел для видеозаписи.
Запнувшись за что-то, он наклонился, затем невольно повернулся и замер от ужаса. Одна из мерзлых фигур открыла глаза и уставилась на него. Синее обезображенное лицо женщины выражало смертную муку, а глазное яблоко превратилось в хрустальной прозрачности лед. Горло сжал спазм, человек не мог сказать ни слова, уставившись на мертвеца. Женщина внезапно резким усилием разлепила мерзлые губы и захрипела:
— А-а-а…
Как будто сама лютая стужа вылетала из её горла.
— А-а-а-а-а!
Василий вскочил с койки и заполошно оглянулся. Опять этот проклятый кошмар! Когда же его мозг прекратит перемешивать жуткие воспоминания минувшего, воплощая их в безумную фантасмагорию? Все тогда было совсем не так, но в кошмаре представлялось таким нереалистично выпуклым. Даже лютый мороз незримыми щупальцами проникал сквозь герметичный костюм для выходов на поверхность. Это было в их деле самое противное. Ощущать, что ты ничего не можешь противопоставить стуже, царившей сейчас по всей Земле. Рано или поздно она, так или иначе доставала тебя. И надо быть изощренным до предела существом, чтобы остаться в живых.
Дыхание понемногу пришло в норму. Василий кинул взгляд направо, вторая половина кровати оставалась пустой. Света опять на ночной смене. Специально так их ставит, чтобы они реже виделись? Что поделать, такое временами случается. Люди теряют незримую нить с другим человеком. У них еще на редкость длительный брак. Оба неимоверно устали от жизни вдвоем. Но выбора особенно тогда и не было. Не они выбирали собственную судьбу.
Фролов тяжко вздохнул. Господи, как давно это было! Как будто в иной жизни. Он глянул на бледные ниточки дежурного «вечного» освещения. Их блеклого света хватало только на то, чтобы хоть как-то очертить контуры предметов. Потому виднелось лишь часть коридора и вход в собственный санузел. Постоянно горевший свет, казалось бы, непозволительная трата ресурсов, но резоны службы спасения оказались весомей мнения энергетической секции администрации.
Вопросы безопасности людей всегда важнее. И несколько чрезвычайных происшествий, произошедших в первые годы заточения, подтвердили это правило. В полной темноте обитатели станции быстро впадали в панику и не знали, куда бежать. Не все догадывались включить аварийное освещение или добраться до запасных фонарей. Так что пусть уж лучше горит постоянно такой свет.
На жизни людей экономить не стоило. Их и так осталось на Земле неимоверно мало.
Василий окончательно проснулся и поставил ноги на мохнатый коврик, помассировав для начала на нем стопы. Затем осторожно встал и отправился в санузел. Собственное помещение первой для нужд необходимости в нынешние времена несказанная роскошь! После «соглашения» пятилетней давности многие специалисты лишились собственных клозетов. Хотя Фролову тогда большинство из претензий технических служб показались несколько надуманными. И очень странно, что их на том собрании подержал Центурион Легасов, предводитель полисов. Где глава охранной службы и где технари?
Он почистил зубы привычной зеленой пастой без запаха и прополоскал горло. Затем внимательно осмотрел свои зубы. У него хотя бы собственная челюсть. У младшего поколения иммунитет намного слабей и зубы долго не держаться. Так что стоматологам хватит работы надолго. Затем Фролова ожгла привычная до рези мысль — Кого они будут набирать к себе в СпаС, Спасательный отряд Станции СС 25из молодого поколения? Ведь их работа крайне тяжелая и опасная. Требуются самые лучшие и крепкие люди.
К дьяволу! Если он еще существует. Господь наверняка сейчас на другой половине Вселенной. Василий сплюнул и посмотрел на себя в потертое временем зеркало. Не ему принимать решения. Его все равно уже к этому часу не будет. Зима продолжается дольше, чем планировалось учеными. Так что будущее человечества все еще оставалось в неясной мгле. Зачем ему брать лишние обязательства? Фролов давно решил для себя, что будет исполнять лишь собственный долг. Нельзя примеривать судьбу всей цивилизации на собственные плечи. Это согнет тебя раньше времени.
Он окончательно успокоился, оделся спортивную застиранную донельзя форму и вышел коридор. Машинально поправил на запястье коммуникатор, заменяющий разом часы и прибор для снятия жизненных показаний организм. Затем двинулся вперед по узкому коридору жилого блока уровня Б. Метров через двести Василий вышел в круговой тоннель сектора. Второго из жилых и пятого изо всех имеющихся на станции под номером двадцать пять.
Здесь все было так отлично ему знакомо, что ноги несли его сами, не мешая размышлениям. Застоявшееся за ночь тело потихоньку разогревалось, кровь бежала быстрее, ноги шагали уверенней. Он любил немногие утренние минуты, когда пребывал между будущим и прошлым. Заботы дня еще наступили, ужас ночи канул в прошлое. Жаль, что этот период межвременья так скоротечен. Миг отдохновения в жалком сером бетонном коридоре. Кто бы мог
