Свобода! Боже, как же здорово, когда тебя больше не шарахает электричеством! И не душат побеги мутировавшего тюльпана! Есть в жизни счастье!

Перевернувшись на живот, я опёрся на дрожащие руки. Кашель разрывал грудь. Тело ломило, каждый мускул протестовал. Но я освободился. Я стоял на четвереньках посреди этого склепа, тяжело дыша и глядя на своего врага.

Кровавый Цветок, вроде как, был в замешательстве. Его пульсирующий свет стал неровным, а побеги, отпрянувшие от меня, извивались на полу. Я причинил ему боль. Я показал, что его ужин может дать сдачи.

Я поднялся на ноги, пошатываясь. Тело гудело, как трансформаторная будка. Мышцы свело, в глазах плясали чёрные точки.

«Инвентарь!» — скомандовал я, сунув шокер в карман.

В правой руке материализовался мой верный Инженерный Инструмент, тут же принявший форму увесистого топора с идеальной балансировкой. В левую я вызвал склянку со «Стимулятором Усердия». Сорвал пробку и залпом осушил содержимое, надеясь, что четыре часа с прошлого применения уже прошло.

Вы использовали: «Стимулятор Усердия».

Эффект: Снятие усталости на 4 часа. Концентрация +50 %. Скорость крафта +50 %.

Сработало. Мир вокруг стал резче. Боль в мышцах притупилась, сменившись звенящей энергией. Мысли, до этого едва ворочавшиеся, теперь неслись с бешеной скоростью, выстраивая тактические схемы и просчитывая варианты.

Готов рвать и метать, блин!

Кровавый Цветок издал низкий, вибрирующий рёв, который прошёлся по полу ощутимой дрожью. Десятки лиан, до этого оплетавшие помещение, пришли в движение. Две из них, толщиной с мою руку, со свистом метнулись ко мне.

Я видел их. Благодаря стимулятору, их движение не было размытым пятном. Я видел, как напрягаются волокна, как изгибается траектория. Первый удар шёл наперерез, целясь мне в ноги. Я подпрыгнул, пропуская его под собой. Второй хлестнул по воздуху там, где только что была моя голова. Как же здорово, что я качал ловкость! А ещё силу и выносливость!

Переходим к плану эвакуации!

Ближе всех лежал Борис. Его огромное тело опутывали сразу три толстых побега, а на лице застыла идиотская, блаженная улыбка.

Ещё одна лиана, тонкая и быстрая, как хлыст, метнулась к моей шее. Я увернулся, сделав резкий шаг в сторону, и вложил всю ярость в удар топора.

ХРЯСЬ!

Лезвие вошло в упругую плоть побега, оплетавшего Бориса. Тёмно-зелёный сок брызнул во все стороны. Лиана дёрнулась, как перерубленная змея, и начала извиваться… отрастая… Да твою мать! У этого проклятого растения такая же регенерация, как у Мутировавшей Змеи! Ладно, не отвлекаемся.

Борис продолжал улыбаться своему личному раю.

Я достал шокер из кармана. Наклонился и ткнул контактами в берсерка.

ТРРРЩЩЩЩ!

— АААРРРГХХХ! ЛЁХА, ТВОЮ МАТЬ!

Рёв Бориса сразу же огласил подвал. Очухался он быстро, мне хватило просто ткнуть пальцем в сторону разбушевавшегося сорняка, как адреналин тут же привёл берсерка в полную боеготовность. Он подскочил, срывая с себя оставшиеся лианы, словно гнилые верёвки. Блаженная улыбка сменилась гримасой ярости.

— Это что за капуста-переросток⁈ — взревел он, призывая свой боевой молот.

— Разберёшься! — крикнул я, уворачиваясь от нового града ударов.

Теперь я был не один. Цветок это тоже понял. Он сосредоточил на мне большую часть своих атак, но несколько лиан метнулись и к Борису. Берсерк с радостным уханьем начал превращать их в зелёную кашу. Но они отрастали с пугающей скоростью, заставляя его работать без передышки, просто чтобы сдерживать их напор.

Моя следующая цель — Искра. Она лежала ближе всех к стене, хрупкая и беззащитная. Если эта тварь решит стиснуть объятия покрепче, от рыжей останется только мокрое место.

Я нырнул под хлещущий удар, проскользнул мимо Бориса, который как раз оторвал очередную лиану голыми руками, и оказался рядом с девушкой. Удар топора. Второй. Третий. Побеги, оплетавшие её, лопнули.

Шокер в дело! ТРРРЩЩЩЩ!

— АЙ! САДИСТ! — взвизгнула Искра, подпрыгивая на месте. Её глаза тут же сфокусировались на монстре. — Ого! Ни черта себе!

Она немедленно призвала свою палочку, и в сторону цветка полетел первый огненный шар. Вялый, слабенький. Монстр успел выкачать из рыжей слишком много маны.

Теперь Варягин. Его необходимо вернуть в строй как можно скорее. Я подбежал к нему, перерубил несколько побегов, опутавших его, и приготовил шокер.

ТРРРЩЩЩЩ!

Паладин не закричал. Он издал глухой, сдавленный стон, его тело выгнулось дугой. Он резко сел, и я увидел, как в его глазах вспыхнула холодная ярость. Он не стал задавать вопросов. Просто тяжело вздохнул, посмотрел на монстра и стиснул челюсти. Затем протянул руку, и в ней материализовался «Священный Клинок», заливая подвал мягким золотым светом… который почти сразу погас…

— Что? — паладин с недоумением покосился на оружие.

— Цветок сожрал ману! — резко выкрикнул я, переходя к следующему.

Им стал Медведь. Его реакция походила на реакцию Бориса: первобытный рёв и немедленное желание крушить.

Фокусник, получив свою дозу электричества, просипел:

— Чёрт, как же больно…

Сокола я оставил напоследок.

— Ты, ублюдок! Я тебя… — сдавленно выругался он.

Но договорить не успел. Его взгляд наткнулся на Кровавый Цветок, и ненависть сменилась животным ужасом. Он понял, что я только что спас его от участи стать компостом.

Ну вот, вся группа в сборе. Все злые, полные адреналина и жажды мести.

Осталось вытащить только ту брюнетку. Не бросать же на съедение?

Кровавый Цветок немного загрустил…

Теперь ему противостояла слаженная, разъярённая команда. Совершенно не настроенная ещё немного подремать. Его рёв стал громче, атаки лиан — яростнее. Но теперь они разбивались о щит Медведя, встречали ярость молота Бориса. Варягин, как ангел мщения, двигался между нами, его клинок отсекал побеги. Без золотого свечения получалось не так легко и чисто, но стиль мечника-садовода он быстро освоил. Осложнялось дело только тем, что на месте каждого отсечённого побега почти мгновенно вырастал новый, превращая бой в бесконечную и изматывающую мясорубку… ну, в лианорубку.

Мы теснили монстра. Он отступал, втягивая лианы, подтаскивая своё огромное тело ближе к противоположной стене.

И тут он начал меняться.

Огромный багровый бутон задрожал. Лепестки, плотно сомкнутые до этого, начали медленно распускаться. Изнутри вырвался сноп тусклого, болезненного света, а запах гнили и сладкого дурмана стал почти невыносимым.

— Что за хрень он задумал? — прорычал Борис, отбивая очередной удар.

Лепестки раскрылись полностью. И мы все замерли.

Внутри, в самом сердце этого чудовищного цветка, находилось… лицо.

Недоразвитое, уродливое, но без сомнения человеческое. Натянутая, полупрозрачная кожа, как у эмбриона. Нос едва угадывался, глазницы были пустыми и тёмными, но рот… вот он выглядел сформированным. Пухлые, неправильной