Воздух в здании был идеально кондиционирован - прохладный, свежий от работающих очистительных систем. Система вентиляции работала бесшумно, лишь изредка можно было услышать тихое шипение воздуха, проходящего через фильтры. Акустика здания была продумана до мелочей: звуки шагов поглощались специальными покрытиями, а голоса не создавали эха благодаря звукопоглощающим панелям.

Классы были оборудованы голопроекторами последнего поколения, способными создавать трехмерные изображения с поразительной детализацией. Интерактивные доски реагировали на малейшее прикосновение, позволяя учителям и ученикам управлять информацией жестами. Обучающие дроиды модели EDU-7 стояли в углах классов, их металлические корпуса отполированы до зеркального блеска, а оптические сенсоры постоянно сканировали помещение, готовые предоставить дополнительную информацию по любому вопросу.

Каждое рабочее место ученика было оснащено персональным датападом - тонкой пластиной из прозрачного материала, на поверхности которой появлялись тексты, изображения и интерактивные элементы. При работе с датападами в классе стоял характерный звук - тихое постукивание пальцев по сенсорным поверхностям, создававшее ритмичную мелодию коллективного обучения. Иногда этот звук прерывался мягким писком уведомлений или тихим гудением, когда устройства синхронизировались с центральной системой.

Все выглядело очень прогрессивно, но Алекс начинал замечать странности. Нейроинтерфейсы для обучения, тонкие обручи из серебристого металла, которые ученики надевали на голову во время некоторых занятий, позволяли загружать информацию напрямую в память. Однако эта информация была поверхностной - названия, определения, факты, но не понимание принципов. Алекс чувствовал, как знания оседают в его сознании словно пыль, не связываясь между собой, не образуя целостной картины мира.

Первым уроком была "Основы техники" — предмет, который должен был объяснить детям принципы работы окружающих их устройств. Алекс с нетерпением ждал этого урока, надеясь наконец получить ответы на вопросы, что мучили его с выходных.

Миссис Вур, учительница средних лет с аккуратной прической цвета спелой пшеницы и строгим взглядом серых глаз, вошла в класс с достоинством опытного педагога. Ее темно-синий костюм был безупречно выглажен, а на лацкане поблескивала небольшая брошь в виде эмблемы корпорации. Она включила голопроектор легким движением руки, и устройство откликнулось мягким гудением, постепенно нарастающим, пока над классом не появилось детализированное изображение воздушного спидера в разрезе.

Голограмма медленно вращалась, демонстрируя внутреннее устройство машины. Отдельные компоненты подсвечивались разными цветами: двигательная система - синим, система управления - зеленым, корпус - золотистым. Изображение было настолько реалистичным, что казалось, будто настоящий спидер парит перед учениками, позволяя заглянуть в свои механические внутренности.

— Сегодня мы изучаем принципы полета, — объявила она голосом, поставленным годами преподавания. — Кто может сказать, почему летают машины?

Поднялось несколько рук. Алекс заметил, как одноклассники тянули руки с разной степенью уверенности - одни решительно, другие неуверенно, словно надеясь, что их не спросят. Миссис Вур указала на девочку в первом ряду - Лиму, отличницу с каштановыми косичками и всегда чистой формой:

— Лима?

— Потому что у них есть репульсорлифты! — гордо ответила девочка, явно довольная возможностью продемонстрировать знания.

— Правильно! А что такое репульсорлифты?

Лима на мгновение задумалась, ее брови слегка нахмурились:

— Это... устройства, которые отталкиваются от гравитации?

— Совершенно верно! Репульсорлифты создают антигравитационное поле, которое позволяет машинам летать.

Алекс почувствовал растущее разочарование. Объяснение звучало знакомо, но не несло реального понимания. Он поднял руку, и миссис Вур кивнула ему:

— Миссис Вур, а что такое антигравитационное поле?

Учительница улыбнулась снисходительной улыбкой взрослого, объясняющего очевидные вещи ребенку:

— Это поле, которое противодействует гравитации, Алекс.

— А как оно работает?

— Ну... оно отталкивает объект от источника гравитации.

— А каким образом?

В голосе Алекса прозвучало искреннее любопытство, но миссис Вур восприняла это как вызов своей компетентности. Ее улыбка стала более натянутой:

— Это очень сложная физика, Алекс. Достаточно знать, что антигравитационное поле противодействует гравитации.

— Но вы объясняете одно и то же разными словами, — сказал Алекс, не желая показаться дерзким, но не в силах скрыть разочарование.

В классе послышались смешки некоторых учеников, которые восприняли его слова как попытку поставить учительницу в неловкое положение. Миссис Вур покраснела, и в ее голосе появились нотки раздражения:

— Алекс, не нужно умничать. Принцип работы репульсорлифтов изучают в технических институтах.

— А там знают, как они работают?

— Конечно знают! Там готовят специалистов.

Алекс вспомнил разговор с отцом и дядей Нильсоном. Они тоже были специалистами, работали с техникой каждый день, но не знали принципов ее работы. Неужели в институтах действительно все объясняют, или там тоже ограничиваются поверхностными определениями?

— А где можно прочитать, как это устроено?

— Зачем восьмилетнему ребенку техническая документация? — удивилась учительница, словно сама мысль об этом казалась ей абсурдной.

— Просто интересно.

— Интересно — это хорошо, но не нужно забегать вперед. Сначала изучи основы.

— А что такое основы?

— То, что мы изучаем на уроках.

Алекс понял, что попал в замкнутый круг. Основы — это то, что изучают в школе. А в школе изучают только названия, не объясняя, как все работает на самом деле. Получалось, что система образования сама себя оправдывала, не давая реальных знаний.

Урок продолжился под аккомпанемент тихого гудения голопроектора и периодических щелчков, когда миссис Вур переключала изображения. Она рассказывала о различных типах двигателей: ионных, плазменных, гипердвигателях. Голограммы сменяли друг друга, демонстрируя разрезы различных механизмов, но все объяснения сводились к тому, что "ионные двигатели работают на ионах", "плазменные — на плазме", а "гипердвигатели позволяют путешествовать быстрее света".

Алекс слушал и чувствовал, как его разочарование растет. Каждое объяснение было тавтологией - определением понятия через само себя. Никто не говорил о том, как именно ионы создают тягу, что представляет собой плазма на физическом уровне, или каким образом можно преодолеть световой барьер.

— Миссис Вур, а как можно двигаться быстрее света?

— Через гиперпространство, Алекс.

— А что такое гиперпространство?

— Это... другое измерение, где действуют другие законы физики.

— А какие законы?

— Те, которые позволяют двигаться быстрее света.

Снова то же самое. Алекс начинал понимать, что учителя знают не больше учеников. Они просто заучили фразы и повторяли их, словно мантры, не вникая в суть. Возможно, они и сами когда-то задавали подобные вопросы, но со временем смирились с отсутствием ответов.

После урока техники была математика. Переходя из класса в класс, ученики шли по коридорам, где их шаги приглушались звукопоглощающими покрытиями. Стены украшали портреты великих ученых прошлого, хотя Алекс заметил, что все они жили очень давно - сотни или тысячи лет назад. Современных имен среди них не было.

Алекс надеялся, что в математике