Заглянув в гостиную, Мариам увидела, что мальчик и шакал крепко спали. Ей было любопытно, какие испытания выпали на их долю. Она подошла к мальчишке и подоткнула одеяло. Он пошевелился и вздохнул. Мариам прошла на кухню, заварила себе чай и отнесла его в спальню.

Все вокруг жили своей жизнью. Мариам слышала журчание воды в трубах, пение соседа за стеной, крики чаек над морем, плач ребенка, лай собак. За окном простирался город: люди ходили по магазинам, обедали, гуляли, бегали трусцой, дрались, танцевали и занимались любовью. За городом лежала пустыня, где жили НРБ, а за ней лежал весь остальной мир, от глубинных городов и до орбиты; от Лунного порта до Тунъюня, от Цереры-Прайм до порта Терешковой – все Внутренние миры были там. А дальше, за солнцем, за Великой переправой, были Ио, Ганимед, Титан, Драконий приют, Джеттисон, Оорт и все, что лежит за его пределами. Лишь корабли «Исхода», неторопливо покидающие Солнечную систему, знали, что находится в тех краях.

Мариам заснула, во сне она видела далекие звезды.

* * *

Насу шла по улицам, которые она могла бы знать, но не знала. Она искала прежнюю себя, но в Неоме не существовало прошлого. Осталось ли что-то, что она могла знать, будучи ребенком? Она даже не помнила данного ей при рождении имени, не помнила, кем была ее мать, каково это – держась за руки, идти по базару. Ощущения сохранились словно призрачные отпечатки. Насу не могла сказать, было ли то, что она помнила, на самом деле или нет.

Она вновь пришла на площадь Грядущего процветания. Горели уличные фонари, вокруг Насу бегали и играли дети. На статую Неизвестного ученого сел голубь и внимательно посмотрел на Насу. Маленький ребенок потянул ее за штанину.

– Миссис, – обратилась к ней девочка, – вы очень похожи на нее.

Насу с долей удивления взглянула на статую: довольно строгая женщина в белом лабораторном халате стояла, изучая что-то, не показанное скульптором. Тайна эта, тайна Неизвестного ученого, на мгновение заставила Насу забеспокоиться, но сходства между собой и фигурой на пьедестале она не увидела.

– Эй, миссис, вы из космоса прилетели?

– Что, прости?

– Я хочу полететь в космос.

«Надоедливая девчушка, – подумала Насу. – Превратить бы ее в жабу, но для этого нужно больше сил, чем сейчас есть, да и няню ребенка это, скорее всего, расстроит». Няни, кстати, нигде не было видно. Позволить ребенку подойти и пристать к незнакомому человеку! Насу была потрясена.

– В космосе очень холодно, – сказала она.

– Но я же буду внутри.

– Внутри чего?

– Космического корабля, скафандра, чего-то такого, – с неопровержимой логикой ответила девочка.

– Где твоя мама?

– Это точно не вы, – сказала девочка. Она показала Насу язык и убежала.

Насу вспомнились куньминские жабы. Они генетически модифицировали свой вид, превратив сородичей в гигантских ядовитых жаб. Они базировались за Меконгом, на лаосско-китайской границе, раньше Насу имела с ними дело.

Она могла бы превратить девчушку в одну из таких жаб. Но из чувства милосердия не сделала этого.

Насу посмотрела на статую. Нет, она на нее совсем не похожа.

И пошла дальше.

Приют для Симов был закрыт. Насу чувствовала, как крошечные виртуальные существа собираются вокруг нее. Она искала того, кто прятался внутри, но не смогла найти его и пошла дальше.

Места из прошлого, воспоминания из прошлого. Национальный банк Джибути все еще стоял на прежнем месте. Насу вошла внутрь и, воспользовавшись старыми учетными данными, спустилась в хранилище. Внутри, там, где она его оставила, стоял сейф. Открыв его, Насу с облегчением увидела медальон Сандберга. Она надела его и сжала в кулаке. Соприкоснувшись с ее ментальным узлом, дешевый кварц ожил. Воспоминания перенеслись и запульсировали в нейронах мозга…

Она плачет, ее мороженое выпало из рожка на грязный песок…

Она смотрит «Цепи сборки», сидя на диване вместе со своей матерью, теплота ее тела… Насу не помнила ни ее имени, ни лица, лишь сам момент и чувство удовлетворенности. На экране Джонни Новум целует прекрасную Махарани на красных песках…

В городской стене брешь, Насу стоит за стеной, рядом с ней солдат-срочник с пистолетом в руках, что-то огромное и ужасное просовывает голову внутрь и пожирает его прежде, чем кто-либо успевает среагировать, гигантские щупальца шевелятся, и Насу крича начинает стрелять, пока пули не разрывают тварь в клочья…

Пещера в горах, где Насу часами сидит и мастерит свою первую бомбу…

А через пару дней взрывает ее на фоне заката, с удивлением думая о том, как это прекрасно…

Сознание вернулось. Медальон потускнел. Насу убрала его и вышла из здания в поисках других воспоминаний.

На набережной, в тайнике для писем, за фальшивым кирпичом в старой морской стене она нашла лицо своей матери.

* * *

– Равнодушных здесь нет, – сказал Назир, цитируя Дарвиша. Он проверил свой пистолет. Посмотрев на напарника, Лейла сделала то же самое. Они сели в патрульную машину и поехали за город. Лейла посмотрела на приборную панель.

– НРБ сегодня неспокойны, – сказала она. – Береговая охрана сообщила о левиафане. Она движется недалеко от порта и пока на глубине.

– Не только им не по себе.

– Думаешь, нас ждут неприятности?

– Мне надоело убирать мусор, Лейла, – сказал Назир. – Меня тошнит от того, что во мне все видят мальчика на побегушках, который должен разгонять шумные вечеринки и выносить мусор. Мы – Шурта, Лейла! Разве это пустой звук?

– В Неоме – да. Кроме того, разве не для этого мы с тобой вместе работаем? Стабильная зарплата, постоянная работа и возможность утром вернуться в собственную кровать. Никого не застрелят, и никто не умрет.

– Хабиб чуть не погиб.

– Хабиб чуть не погиб, потому что ты затащил нас в эту чертову яму!

Они замолчали. Что-то большое мелькнуло впереди и скрылось за дюной так быстро, что Назир не успел ничего разглядеть.

– Это моя вина, – сказал он.

– Я не это имела в виду…

– Но ты права. Я втянул вас обоих в то, к чему мы все не имели никакого отношения. Этот робот и эта его штука. Да еще и за стенами города.

– Думаешь, это не все? – с любопытством спросила Лейла. – Тебя что-то тревожит?

– Не знаю. Чтобы во всем разобраться, нужна настоящая Шурта, а не пара копов. Надо бы еще раз взглянуть на ту яму.

– Там ничего нет.

Лейла не стала спорить. Может, ей все равно, подумал Назир. Она была права. Он стал полицейским не ради острых ощущений, а лишь