Она приложила контейнер к уху и прислушалась.

– Бедняжка, – сказала она. – Ей нужно петь. Снова.

Не выпуская из рук контейнера, она прошла в другой конец комнаты и начала перебирать вещи на столах, словно покупательница на базаре.

– Куда же я дела… Знаешь, Салех, когда-то – когда бы то ни было, это было давно – я тоже хотела побывать в космосе. Земля мне наскучила, а еще, по правде говоря, я была той, кого вы бы назвали беглянкой. Мне нужно было инсценировать собственную смерть и исчезнуть на некоторое время – на пару столетий, так я тогда думала. Художники сейчас все поодиночке. «Безумный» Ракер, который на самом деле таким никогда не был, Рохини и другие. Один из них создал Флегму в Оорте. Меня же выбросили за борт, но я научилась самым разным вещам и затем вернулась. Этот мир почти не изменился с тех пор, как я его покинула. Как по мне, так тут даже чересчур спокойно. Но мы можем это изменить. Как тебе хорошо известно, прошлое – оно повсюду. А вернуть его к жизни слишком легко. Ах да! Послушай, как чудесно она поет!

Гадалка держала в руках некий предмет. Салех не мог разглядеть, что это было. Она что-то сделала с контейнером и снова приложила его к уху.

– Гудит, – сказала она и положила его обратно в сумку Салеха. – Так цена будет выше, вот увидишь. Теперь об оплате. Вы оба подарите мне воспоминание.

Элиас застыл рядом с Салехом.

– Да, да, – кивнула предсказательница. – Неприятно. Я понимаю, почему ты хочешь, чтобы оно исчезло.

Она провела пальцами по Воде Вероятности. Теперь содержимое чаши казалось черным. Образы резко вспыхнули и погасли, Салех почувствовал, как стоящий рядом с ним Элиас вдруг обмяк.

– Теперь ты, – не принимая возражений, сказала гадалка.

Салех подумал о бомбе в Дахабе. Об отце, схваченном роботником. О том, как он, будучи совсем еще ребенком, беззвучно закричал, а после, оказавшись за пределами поля, побежал не оглядываясь.

Гадалка понимающе кивнула.

– Полагаю, – тихо сказала она, – тот взрыв создала я. В каком-то смысле это даже приятно: пусть работа и сыровата, но уже имеет многовековую историю. Я помогу тебе. Я рада принять твои воспоминания.

Она помешала воду. Что-то вспорхнуло из головы Салеха, но что? Он уже не помнил.

Что-то, что причиняло боль, и он был рад, что оно исчезло.

* * *

Салех моргнул и обнаружил, что стоит один в маленьком каменном дворике. На улице светало. Мальчик в замешательстве огляделся по сторонам. Выцветшая вывеска над дверным проемом гласила «Гадалка», но вход был завален хламом, и было ясно, что этим заведением давно уже никто не пользовался.

Что он там делал? Он вспомнил о караване и о своем решении уйти. Вспомнил, как держал Элиаса за руку.

Затем все как в тумане. А еще уверенность: он не вернется.

Салех поднял сумку. Она почему-то была тяжелее. Из-под арки внутреннего двора шакал наблюдал за Салехом.

– Я пытался… предупредить тебя, – обратился он к Салеху.

– О чем предупредить? – рассеянно спросил мальчик. – Тебя… Анубис зовут. Что ты здесь делаешь?

– Устал… от пустыни.

– Понятно, – с сочувствием произнес Салех. – Я тоже.

Он пошел вперед, Анубис затрусил рядом. Они прошли по узким улочкам Эль-Кесира и вышли к порту, где кричали чайки, а в чистом утреннем воздухе над бурунами поднимались морские брызги. На противоположной стороне мерцал горизонт.

– Куда мы теперь? – спросил Анубис.

Салех посмотрел на противоположный берег.

– В Неом, – уверенно ответил он.

10. Шакал

Анубис чуял призраков и души умерших по всему Эль-Кесиру. Он тихо шел рядом с Салехом. Мальчик-бедуин казался странным, его окружали призраки, а он об этом и не догадывался. У шакалов был отменный нюх на призраков. Еще на войне этих полупсов использовали как ищеек, для поиска мертвых солдат.

Нюх, переданный Анубису предками, не давал забыть, как он проходил сквозь пески и бури, вытаскивая полузасыпанные пустыней трупы, и вырывал ментальные узлы у оснований их черепов – цифровую память, переплетенную с липкой биологической материей. После смерти мозга данные на ментальном узле остаются нетронутыми, источая особенный запах.

– Как добраться до Неома? – спросил Салеха шакал.

Мальчик надкусил яблоко.

– На корабле, – жуя, ответил он.

– Анубис не любит… море.

Анубис не любил многое. Из-за скудного словарного запаса и малоразвитого речевого аппарата он не мог должным образом изъясняться. Людям недоставало изящества шакальей речи. Во время беседы ему легче было общаться в Разговоре с Иными, но цифровые существа редко обращали внимание на существ живых, а если и говорили, то от их визгливого голоса у Анубиса из ушей шла кровь.

– Плыть-то недалеко, – беззлобно сказал Салех. – Пролив небольшой.

Анубис не стал спорить, пустыня не могла прокормить всех. Здесь, в городе, было лучше. Анубис уже решил, что ему наскучил Синай и этот сумасшедший, как и все остальные отшельники, вебстер. Кроме того, у Анубиса было предчувствие, что такой шакал, как он, мог бы попытать удачу где-нибудь еще.

Несмотря на все усовершенствования – речь и особенный нюх, – минуло столь много зим, что шакалы почти ничего не помнили о прежней жизни. Анубис знал что-то лишь по рассказам других шакалов. В пустыне он использовал свои способности, чтобы охотиться за призраками. За тем, что спустя столетия оставалось от людей, – за костями и за маленьким жестким диском, Анубис собирал диски, а вебстер менял их на другие товары.

Однажды, давным-давно, Анубису стало любопытно разузнать, где же упал космический корабль, потерпевший крушение недалеко от дома вебстеров. Привлеченный рассказами о сокровищах, он отправился к предполагаемому месту крушения, но, как и другие, ничего не нашел. Кто-то давно все подчистил. Какое бы сокровище ни перевозил «Небеса Милосердия», если оно и было на борту, то давно исчезло.

Анубис видел там двоих мальчишек и пошел за ними. Стать частью каравана ему не хотелось. Ему не нравились ни слоны, ни козы, ни дети. Но он подумал, что следовать за караваном на расстоянии –