– Командир, я бы остался, – качнул головой Редошкин. – На всякий пожарный.

Максим задумался, поглядывая на кружащихся в необычном танце птиц.

– Оставайся. В случае чего…

– Понял. – Лейтенант сменил Максима у пульта. – Оружие возьмёте?

Максим заколебался:

– Н-нет, наверно, это может насторожить стаю. Пусть думает, что мы мирно, без задних мыслей, изучаем встретившееся на пути поселение.

– Ох, я бы взял.

– Держим связь.

Проверили рации, зэковоз сел на песчаный берег озера, и троица исследователей жилого фонда высадилась на окраине лагеря, окружённого стеной лесных зарослей, практически джунглей со всеми их достопримечательностями.

Но вокруг озера царила такая тишина, что у Максима невольно сжалось сердце. Не надо было иметь экстрасенсорное восприятие, чтобы почуять атмосферу ожидания, усиленную шелестом сотен крыльев кружащейся стаи.

Вероника тоже услышала угрозу в этой шелестящей тишине, оглянулась на друга.

Он кивнул, успокаивая девушку.

Впрочем, на Костю ни тишина, ни атмосфера лагеря не произвели особого впечатления. Он весело, вприпрыжку, бросился к первому бунгало. Максим вынужден был ускорить шаг и крикнуть:

– Константин, не увлекайся!

– Да всё хорошо, – рассмеялся ботаник, откидывая сплетенный из толстых нитей полог палатки. – Ух ты, класс!

Максим и Вероника шагнули следом.

Строение, а точнее – растение, так как стены и крыша бунгало-палатки были явно выращены искусственно из пучков не то лиан, не то плюща, оказалось величиной вдвое больше армейских палаток. В нём располагалась большая кровать высотой в полметра, накрытая слоем пушистого материала зелёного цвета, две самые настоящие тумбочки, выраставшие из слоя мха, служащего полом, и отгороженный пластиной седого лишайника бытовой бокс, располагавший самым настоящим унитазом и умывальником. И все эти предметы быта явно были растительного происхождения, на что указывали и основания их, являющиеся пучками корней, и форма, и покрытие, и травяные запахи.

– Вы только посмотрите! – воскликнул Костя. – Да! Я хочу тут жить! Это моя палатка! Только телика не хватает и вайфая!

– Что вы там нашли? – послышался в ухе Максима голос Редошкина.

– Костя остаётся здесь, – пошутил Максим. – Мы нашли палатку с чисто земным интерьером. Есть всё, что полагается для комфортной жизни: спальня, тумбочки, туалет, столик и даже отличное кресло.

– Ага. – Редошкин помолчал. – А птички, между прочим, собрались над вами в блин. Это ничего?

Максим торопливо вышел из палатки.

Стая псевдоворон действительно изменила конфигурацию, образовав плоский круг, постепенно обретавший форму зонта диаметром в сотню метров.

Давление на мозг усилилось.

Вспомнились стаи шмелей, собиравшиеся в примерно такие же зонтики, перед тем как нанести шокирующий психотронный удар.

– Пугнуть? – предложил Редошкин.

– Подожди.

Максим оглянулся на вышедшую следом девушку:

– Что чувствуешь?

– Давит… – Вероника сморщилась. – Ощущение такое, будто кто-то щекочет затылок.

– Вороны пытаются прочитать наши мысли. – Он помолчал. – Либо подчинить.

– Мне не хочется здесь жить.

– Мне тоже. – Максим заторопился: – Костя, вылезай, возвращаемся.

– Дай хоть ещё пару домиков посмотреть! – Выбравшийся Костя, не дожидаясь ответа, рысью подбежал к соседней бунгало-палатке, откинул полог. – А тут вообще сексодром! Кровать на пару рассчитана!

– Чёрт бы тебя драл! – Максим, чувствуя нарастающую пульсацию внешнего пси-воздействия, бросился за ботаником, вскочил внутрь палатки, схватил ботаника за рукав. – Марш за мной! Здесь небезопасно! «Вороны» что-то задумали!

– Что они могут задумать? – окрысился молодой человек, пытаясь вырвать руку. – Это всего лишь птицы, наделённые коллективным интеллектом. Всё равно что наши биокомпьютеры.

– Я тебя сейчас оставлю здесь, дубина стоеросовая! – рассвирепел майор, пережив вспышку гнева. – А мы улетаем!

Костя хотел было пошутить, судя по насмешливо изогнувшимся губам, но увидел лицо Реброва и вздрогнул.

– Ладно, понял.

Выскочили из палатки.

Зонтик псевдоворон осел на лагерь, затмив светило.

– Командир! – прилетел ослабевший голос Редошкина. – Возвращайтесь!

– Пугни! – сдавленным голосом скомандовал Максим, хватая за руку подбежавшую Веронику.

Но было уже поздно.

Стая птиц, обладавшая «коллективным интеллектом», поняла намерение землян сбежать и накрыла лагерь направленной волной пси-поля.

Это было похоже на сильный нокаутирующий удар боксёра в челюсть соперника.

В голове всё помутилось, в глазах запрыгали цветные зайчики, уши перестали слышать, ноги подкосились. Максим упал бы, не выдержав пси-нокаута, однако энергия Вероники через сомкнутые руки струёй чистой родниковой воды проникла в голову, и он удержался на краю беспамятства, как человек над обрывом, только издал хриплый стон:

– Держись!

Возможно, будь стая пооперативней и успей нанести ещё один удар, пара не выдержала бы. Но в этот миг к ней метнулся стартовавший мгновением раньше корабль кенгурокузнечиков, выстрелил (молодчина, Жора!) и накрыл собой упавших на траву меж палатками людей.

Птичий зонт сломался. «Вороны» фонтанами рассыпались во все стороны. Часть их испарилась в языке электрической плазмы, исторгнутой зэковозом.

Откинулся носовой люк-пандус аппарата.

На траву спрыгнул Редошкин:

– Командир!

– Помоги… ему… – Майор кинул взгляд на вытянувшегося поодаль на траве Костю, поднялся на плохо подчинявшиеся ноги, помог встать Веронике. – Живая? Идти можешь?

– Кое-как… слабость, – прошептала она.

– На борт!

Они полезли в люк.

Редошкин легко закинул на плечо тело потерявшего сознание Кости, влез следом.

– Старт!

Но сюрпризы, приготовленные птицами, на этом не закончились.

Зэковоз не успел взлететь в небо, потому что откуда-то из леса вынесся клинок ослепительного огня и снёс аппарату часть хвостового оперения – чуть ли не треть решётки «ракетки»!

Зэковоз дёрнулся, начиная опрокидываться.

Однако Редошкин, уже всунувший руки в углубления «антиджойстика», помогая себе матом, сумел развернуть махину и остановить падение. Потом рывком послал аппарат в воздух.

Ещё один смертельно опасный высверк опалил днище зэковоза, но не пробил обшивку.

– Носорог! – прохрипел Максим, заметив в лесных зарослях знакомый силуэт. – Слева! Маневрируй!

– Как он здесь оказался, тварь?! – выговорил Редошкин.

Это и в самом деле был посланец чёрного леса – «носорогопаук», неведомо каким образом выбравшийся из Большого Леса и подчинившийся Лесу Бесконечному, если принять мысль Кости о симбиозе птиц и Леса.

– Я сейчас его грохну! – ощерился Редошкин.

– Не надо. – Максим усадил Веронику в кресло и встал за спиной лейтенанта. – Он может быть не один. А излучатель тут слабенький.

– Но откуда тут этот зверь?!

– Очевидно, зверюгу перепрограммировал Беслес, через птиц. Другого объяснения не вижу.

– Вот же предатель!

Максим покачал головой:

– Егор Левонович прав, Жора, это не люди, коллективные разумные системы, причём ещё и растительные. У них своя этика, своя логика, своё понимание взаимозависимости. Вряд ли им доступны человеческие эмоции и определения.

– Ничего личного? – повторил, усмехнувшись, Редошкин.

– Только желание выжить любой ценой. Если для нас потеря одного члена сообщества очень важна, то для них потеря одного растения почти ничего не меняет в их бытии. Поэтому для них наши потери несущественны.

– Но Большой Лес вроде бы как сочувствовал нам.

– Он другой, хотя тоже лес. Дай, я